О патриотическом воспитании молодёжи, о личных переживаниях и помощи тем, кто «за ленточкой», а главное, для чего вице-премьер правительства Российской Федерации — полпред президента РФ в ДФО учится на снайпера, — в эксклюзивном интервью «АиФ-Дальинформ».
Восстановить утраченное
— Юрий Петрович, на днях вы общались со студентами ДВФУ, с теми, кто не хочет быть безучастным и пытается сделать свой вклад в победу нашей страны. Каким вы видите воспитание молодежи? И что для вас патриотизм?
— Наверное, до специальной военной операции слово «патриотизм» для меня было естественным нормальным качеством человека, который родился и живёт в России. Так меня воспитали в семье. Так думали мои родители, мои дед, бабушка. Я знаю, чем каждый из членов моей семьи занимался во время Великой Отечественной войны. В какой-то мере я воспитан на этих рассказах. Но когда началась специальная военная операция, когда я туда первый раз выехал, слово «патриотизм» для меня изменило своё значение.
Сейчас наша страна борется за право жить так, как мы хотим, за безопасность границ, за право наших братьев-россиян говорить на русском языке. Тысячи наших молодых ребят сражаются за это право, находясь в окопах на передовой под обстрелом. И патриотизм в понимании просто «любить Родину» уже недостаточен. Патриотизм — в том, как ты помогаешь Родине и каков твой вклад в победу.
— Так почему же так случилось, что непопулярное отношение к своей стране стало нормой?
— Нам долго внушали наши «добрые соседи», что всё, что в России, — это плохое, некачественное, а всё, что на Западе, — это есть мечта. Они говорили, что у вас всё будет хорошо, что вам только нужно отменить законы, забыть про политику, разогнать армию, а еще лучше разоружиться, уж простите, до трусов. Сейчас совершенно понятно, что за этой «добротой» стояло другое… Но, к большому сожалению, пока фарс раскрылся, мы многое прозевали. В том числе и не одно поколение. Теперь приходится объяснять, зачем нужно Родину любить и защищать.
Знаете, я занимался бизнесом в самом начале своей трудовой деятельности и знаю тех, кто поехал искать счастье за границу, и, надо отметить, что все мои знакомые вернулись обратно, потому что никто там не стал счастливым. И это вполне обосновано, потому что если ты не можешь стать сильным, если ты не можешь раскрыть свой потенциал в своей стране, где тебя все знают и готовы поддержать, то как ты станешь сильным в чужой стране?
Родину надо любить
— Вы встречались с представителями крупных дальневосточных вузов, и разговор был непростой, о том, как донести до молодежи, что страна нуждается в ней. Как же так получилось, что тем, кто учит молодое поколение, нужно объяснять подобную необходимость?
— Расскажу случай из жизни. Как-то давно я был в Китае, нас привезли в компанию «Хуавэй». Меня встречает их руководитель и с восторгом говорит: «А вы знаете, что всё программное обеспечение нашего нового аппарата создано выпускниками российских вузов, которые приехали к нам работать?» Они, видимо, думали, что я должен этому факту обрадоваться, а у меня радости нет, потому что первое, о чём я подумал, — а что же они у вас создают программное обеспечение, почему они дома, в России, не работают?
У нас очень много накопилось не очень хороших тенденций в вузах. Например, работу с молодежью ведут и откровенно презирающие нашу страну преподаватели. Я об этом и раньше много с кем разговаривал, начиная с бывших министров высшего образования. Спрашивал: «Вы не видите, что это неправильно?», на что от одного из них получил, на мой взгляд, очень странный ответ: «Если я займусь прозападными преподавателями, у меня рейтинг понизится». О каком вообще рейтинге в таких делах может идти речь? Здесь всё просто: или ты за свою страну, или против. Любой госслужащий в первую очередь должен на страну работать и служить ее интересам, а не рейтинги считать.
Но радует то, что ещё не всё потеряно. Очень много ребят, которых не надо убеждать, к чему-то подталкивать, они сами хотят помочь внести свой вклад, принести пользу Родине. Им надо дать такую возможность, поддержать их, они сами выберут направление, где могут быть полезны. Я знаю многих студентов, которые помогают восстанавливать территории, собирают гуманитарную помощь или взаимодействуют с семьями, тех, кто воюет, а ещё они работают в госпиталях и даже своими силами собирают необходимую для фронта технику. И упаси нас Господь это испортить. А вот сохранить и поддержать надо. Основные задачи, которые я сейчас поставил ректорам и проректорам по воспитательной работе вузов – помочь молодым ребятам осознать, что не нужно стесняться быть полезным своей стране, трудиться на благо России и показывать свои дела.
Каждый в отдельности и все вместе
— Юрий Петрович, я тоже родом из СССР и помню, как нас в школе на уроках ОБЖ учили разбирать автомат, бросать гранату. И даже в училище искусств иногда вывозили на военный полигон нюхнуть пороха. Так что необходимо для того, чтобы вот это всё вернулось и преподаватели наконец-то перестали быть просто ретрансляторами своего предмета, а стали наставниками для ребят?
— Не было в СССР никакого ОБЖ, а была начальная военная подготовка. Но сейчас не об этом.
Специальная военная операция — такое большое явление, в котором каждый, кто хочет помочь стране победить, безусловно, сможет найти своё место. Например, преподаватели и студенты одного из дальневосточных медуниверситетов неоднократно ездили работать в госпитали, а сельхозвуз изменил программу обучения и начал готовить механиков-водителей. И мне кажется, это самый правильный путь, когда каждый сам учит тому, что умеет, и помогает там, где его знания нужнее всего. Но, кроме этого, нужно понимать, что каждый мужчина должен уметь защищать Родину, свою семью, родных, близких. Даже девушки у нас идут изучать тактическую медицину, понимая, что это может пригодиться и в повседневной жизни.
Я в юности выбрал специальность горного инженера, но параллельно меня готовили на лейтенанта. Я прошел военные сборы и знаю, с какой стороны держать автомат, до сих пор его соберу и разберу его с закрытыми глазами и попаду куда надо.
Раньше в каждой школе был тир. Сейчас этого ничего нет. Но я думаю, мы найдём возможность подготовить ребят. Заработали 12 пилотных центров военно-спортивной подготовки и патриотического воспитания. За первый год в них обучение пройдут более 9 тысяч ребят.
И это только начало. Уже сейчас видно, что будет больше.
Там, где всё непросто
— Ваша сфера ответственности — ДФО, но при этом вы очень часто бываете «за ленточкой». Это ваша личная позиция?
— Я продолжаю и буду продолжать работу по развитию Дальнего Востока, которая мне поручена президентом России Владимиром Владимировичем Путиным. Но при этом ограничить свою сферу ответственности только регионами ДФО я не могу. Там, в Херсонской, Запорожской областях, Донецкой, Луганской народных республиках воюют наши дальневосточники, я тоже несу за них ответственность, они оставили здесь свои семьи, и мы обязаны им помогать. Кроме того, дальневосточным регионам поручено восстанавливать восемь территорий в Донецкой Народной Республике, и это высокая ответственность. От полпредства там работает штаб. Там три человека, условия очень непростые, но они задачу свою выполняют. Двое из них в этом году награждены медалью ордена «За заслуги перед Отечеством».
Чаще меня «за ленточкой» бывает вице-премьер Марат Шакирзянович Хуснуллин. Он ведет работу по восстановлению всех территорий. Я же отвечаю только за восемь. Да, бываю там часто, во-первых, потому что картина происходящего стремительно меняется и всегда надо понимать, что происходит. Во-вторых, меняется отношение и к себе, и к работе. Коллеги знают, что у нас на совещаниях бывают жёсткие моменты, когда я вижу, что человек плывет по течению и не ждёт результатов своей работы, ему всё равно. Невольно вспоминаются ребята, которые сидят в окопах с автоматами, и ты думаешь, почему так: одни с чистым сердцем отдают всё для страны, а другие даже не стремятся выполнить поставленную задачу. И я с такими людьми, которые работают без отдачи, жёстко разговариваю, даже предлагаю расстаться. Нашим ребятам важно чувствовать, что мы с ними, что мы их не забыли.
Как-то я приехал в одно из мест на передовой. Участок сложный: с трех сторон окружали враги и была единственная дорога, по которой мы попали к ребятам. Надо было видеть их глаза. Они просто не могли поверить в то, что я там, вместе с ними в одном окопе.
Я никогда не выезжаю в зону специальной военной операции с пустыми руками. Мы уже отправили туда более 50 автомобилей, под сотню тысяч боеприпасов для высокоточных винтовок, станции радиоэлектронной борьбы. И всё это за свои средства, за средства желающих помочь компаний. Каждый наш приезд мы постоянно получаем какие-то наказы: что надо еще, чем помочь. И, поверьте, находясь там, ты сам начинаешь глядеть на всё другими глазами и предъявлять другие требования к себе и своей работе. Не могу понять, как можно быть ко всему происходящему там безучастным.
Из кабинета в окопы
— Что вас наиболее там потрясло? Случай.
— Случай? Их очень много, и все они крайне эмоциональные. Но вот, пожалуй, совсем недавний, который мне лично запомнился. Представьте себе группу бойцов из девяти человек, выдвигающихся, так скажем, дальше основной линии обороны. Напротив — укрепрайон с несколькими тысячами солдат противника. Получаем информацию, что начинается наступление. Смотрю, ребята начинают быстро и слаженно готовиться, вскрывать цинки с патронами, подносить боеприпасы. У меня в голове даже не укладывалось, как эти девять человек плюс мы трое будут останавливать несколько тысяч человек с танками и бронетехникой. А парни говорят: «Мы будем отбиваться сколько сможем, а потом, если уж повезет, попробуем уйти по лощинке». Абсолютно спокойно, без страха и пафоса девять человек готовятся к отражению атаки противника в сотни раз больше. Вот это и есть мужество, достойное глубочайшего уважения. Мы должны вот таких бойцов готовить, которые смогут встать один к ста.
— А сами хотели уйти туда – на фронт?
— Владимир Владимирович Путин знает, что я готов выполнять поставленную задачу на любой территории и в любом качестве, — после недолгой паузы ответил Юрий Петрович.
— Тем не менее на снайпера пошли учиться.
— Я взял оружие в руки в 13 лет. Я родился и вырос в лесном поселке Дивье в Пермской области, и для нас уйти в лес мальчишками это было такое естественное любимое занятие. Ружье старое, с кованым патронником у нас было одно на троих, и прятали мы его в дупле дерева, потому что если с ним пойти по поселку, то взрослые отобрали бы, да еще и подзатыльников надавали. Поэтому оружие я держу в руках более 50 лет. Умею стрелять довольно неплохо, и поэтому, когда начал думать, чем я могу помочь специальной военной операции, стал изучать снайперское оружие: какая винтовка хорошая, какая подходит для выполнения спецзадач. И когда я начал этим заниматься, я понял, что еще недостаточно знаю. А я всегда стремлюсь разобраться во всём интересном. И теперь знаю, например, чем отличается тактический снайпинг от спортивного. И те 127 винтовок разных производителей и калибров, которые мы купили за личные средства и увезли туда, все были подобраны уже со знанием дела.
— Знаю, что недавно ряд сотрудников полпредства, Минвостокразвития и КРДВ решили отправиться туда…
— Десять человек не так много, но там каждый на счету. Первый человек из моей команды, который ушёл в зону СВО, это федеральный инспектор Камчатского края. Женя (Евгений Макаров. – Прим. ред.) подошёл ко мне и сказал: «Хочу туда поехать, как вы к этому отнесётесь?», на что я прямо ответил: «Я тебе руку пожму». Мы его часто навещали, он работал снайпером в одном подразделении. Я ему винтовку привёз и всё, что нужно для дневного и ночного выполнения задач. Мне кажется это важным: люди должны понимать, что те, кого у нас называют чиновниками — мне больше всё-таки нравится слово «госслужащий», — готовы воевать, защищать Родину, а не прятаться за должностями. И когда это всё закончится, каждый из нас должен будет объяснить своим детям, что он делал для защиты России.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: