«Проблема и разрушение происходят внутри среды». Психотерапевт о причинах трагедии в Перми

Три года назад студент Керченского политехнического колледжа Владислав Росляков устроил стрельбу и подорвал взрывное устройство в здании учебного заведения, после чего застрелился сам. Погиб 21 человек, около 50 пострадали. 20 сентября 18-летний студент Тимур Бекмансуров открыл на территории Пермского государственного национального исследовательского университета стрельбу, в результате чего погибли шесть человек, пострадали 28. Стрелка задержали.

Мы спросили у эксперта, врача-психотерапевта Валентины Алексеевой, почему подростки становятся преступниками, кто должен бить тревогу, и как можно предотвратить подобные трагедии.

— Валентина Владимировна, к большому сожалению, случаи насилия с применением огнестрельного оружия стали наблюдаться в нашей стране регулярно. Одним из наиболее актуальных вопросов является понимание причин происходящего с целью предотвратить такие случаи. Вы долгое время работали главным детским психиатром Якутии. Скажите пожалуйста, откуда у детей берется такая жестокость?

— Такая жестокость на самом деле не берется откуда-то извне. Это не та ситуация, когда «ужасные люди взяли отдельного человека и научили его ужасным вещам», нет. Это очень закрытая групповая долгая и комплексная история насилия – морального, физического или другого. Закрытая группа – подозреваю что это семья или ближайшее окружение. Поймите, ничего не происходит просто так: ребенку нужно вырасти в определенных условиях для того, чтобы стать убийцей. Возможно, это даже какая-то такая многовековая история – у нас ведь есть понятия родовых программ, иногда это связано с мистикой. В медицине, а именно в психотерапии это расценивается как сценарное решение, как один из способов взаимодействия с миром, когда я разрешаю себе совершать убийства, насилие или еще что-то. Это не ютуб научил человека, хотя он может конечно зерна посеять, но для зерен нужна почва. Без питательной почвы ничего там не вырастет.

— Если мы говорим о физическом насилии в семье, даже если его запретить и исключить, все равно ведь может остаться эмоциональное насилие.

— Любого вида насилия очень много. Еще есть момент, что для кого-то какой-то случай не будет насилием, а для кого-то будет: подзатыльник раз в полгода – кто-то его не вспомнит, а для кого-то это будет такая боль, что он из-за этой боли сопьется. Это очень индивидуально.

— Сейчас, и из-за пандемии в том числе, в детские учреждения так и так просто не зайдешь: на входе контролируют пропуска, есть охрана. Но, как оказалось, ни камеры, ни охрана не означают тотальной защиты. Есть ли смысл в ужесточении мер защиты? Или здесь нужно подключать что-то другое?

— Этот внешний тотальный контроль и защита нужны только для того, чтобы у руководителей и родителей снять тревогу. Что мол мы как-то контролируем ситуацию, процесс и что-то хотя бы мы сделали для того, чтобы обезопасить детей. Это нужно, чтобы кто-то спал спокойно, скажем так. Но как мы видим по этим страшным ситуациям, которые произошли – это то, что боль, проблема и разрушение происходят изнутри среды. То есть внешние ограничения, конечно, как-то снимают тревогу, а то, что происходит внутри как будто бы не замечается, оно ведь не на поверхности. И даже про тех молодых мужчин, которые стреляли, – никто ведь не дает им плохую характеристику, все говорят, что это вполне приятные и даже добрые молодые люди, которые любили котят и так далее. Никто не говорит, что это был агрессор или что он вел себя как-то жестоко.

На мой взгляд, над чем нужно думать с точки зрения профилактики – над отношениями в семье, над отношениями учителей с детьми, над отношениями детей с детьми. И именно качеству отношений хорошо бы учить прямо с детского сада. Понятное дело, что все начинается с семьи: хотелось бы чтобы молодые люди создавали семьи с позиции эмоциональной зрелости. С позиции того, как мы хотим быть вместе и как мы хотим друг к другу относиться, какие у нас могут быть отношения. Потому что я чаще всего наблюдаю, а я давно работаю психотерапевтом, это что люди в семье живут друг с другом не из любви, а чаще всего из вынужденности: ипотека или семейный бизнес, или трое детей, или мне просто некуда идти. Это инфантильные позиции, и они сами по себе разрушительны: и разрушительна она и для взрослого человека, и для ребенка, который растет в такой семье. И поэтому, чем больше людей будут заниматься саморазвитием, осознанностью, укрепленной взрослой позицией, тем будет лучше. Что «я работаю там, где я хочу, а не там, где мне нужно, что я живу с тем человеком, с которым мне по кайфу, что я ем что я люблю и гуляю там, где мне нравится». Я часто читаю паблики, в которых пишут «какой ужасный грязный город», но если вам что-то не нравится, надо уезжать, либо делать что-то чтобы вам в этом городе было хорошо. Я про то, что «изнутри» – проблемы будут меняться только в этом ключе, когда отношения всех людей со всеми будут комфортными. Я понимаю, что это совсем утопическая картинка и она может быть фантастическая, но кто сказал, что мы не можем улучшать отношения в семье, в школе, в детском саду где, знаете ли, тоже всякое происходит, когда дети остаются сами с воспитателями и нянечками.

— Я наблюдаю, что все решения принимаемые для предотвращения насилия обсуждаются из позиции защиты, запретов ..

— Страха. Да, я думаю, что к этим вопросам нужно подходить более глобально.

— Слышали обсуждения о запрете аниме и видеоигр? Вы не находите это желание взять все под контроль – лишь бы избежать ответственности?

— Первый раз слышу про это слышу, но я из 80-х годов, и я еще помню это время, когда запретили алкоголь. Был такой сухой закон, который издал Михаил Горбачев и это привело к глобальной и повальной пьянке. Я помню люди ставили брагу, покупали какой-то технический алкоголь, были барыгы, как их называли. Покупали с рук, со дворов не пойми что. То есть запрет на алкоголь не привел к тому, что люди перестали употреблять алкоголь, а скорее наоборот. В принципе вы понимаете, к чему приводят запреты.

— В одном из интервью вы сказали, что «самое важное для того, чтобы психических и невротических расстройств в обществе было как можно меньше – экономическая стабильность и хороший уровень жизни. Другой защиты детям нет». Какие нужно принимать решения, чтобы минимизировать риски и увеличить безопасность того, что нам дорого?

— Очень часто ко мне приходят люди с теми или иными проблемами – социальными, экономическими и т.д. И все эти проблемы чаще всего из того состояния в семье, когда их родители находилась в тревоге. А почему они были в тревоге? Потому что, к примеру, папа не работает или мама мало зарабатывает. И когда взрослый находится в тревоге, он не может дать чувство безопасности своему маленькому ребенку. Он сам не в безопасности. Понимаете, насколько экономическая ситуация влияет на эмоциональное состояние в семье? Я помню себя в детстве, когда еще был Советский союз, я испытывала невероятное чувство гордости, что живу в самой лучшей стране мира. И я помню, что до того, как развалился союз у моего отца была хорошая зарплата, стабильная работа и из-за этого мы все в семье чувствовали себя хорошо. Это было чувство стабильности и экономической безопасности. Государство было очень устойчивым, а потом понятно, что это порушилось и я помню, все что случилось с моей мамой, когда все семейные накопления превратились в ноль, я помню отца, который перестал быть опорой для семьи. И помню, как им было эмоционально тяжело. Я помню, что они оба впали в состояние «мы бедные несчастные» и они так и не смогли оправиться от того удара.

К сожалению, получить стабильность от нашего государства сейчас мы не можем и единственное что нам доступно и важно – это заниматься собой и взращивать внутреннюю устойчивость. А внутренняя устойчивость выращивается только тогда, когда внутренний ребенок внутри вас в безопасности. А внутреннюю безопасность ребенку может дать только ваш внешний взрослый.

— Надо признать, что нельзя перекладывать всю ответственность только на правительство, люди также должны вносить значительный вклад в общее благополучие. Что делать каждому из нас, чтобы детская среда стала более безопасной и более комфортной?

— В психиатрии есть четкое понятие – процент шизофрении и это один процент населения Земли, и он не меняется. Подозреваю, что преступники из той прослойки. Могу ошибаться. Но есть психологические исследования о преступниках, а конкретно с сексуальными насильниками – это были чаще всего люди, которые подверглись сексуальному насилию в детстве либо они были свидетелями сексуального насилия. Одно из двух. И поэтому в их жизни сексуальное насилие присутствует как вариант нормы. Если обычному человеку, который не знаком с сексуальным насилием, просто непонятно, как вообще совершить такое, это не в твоей картине мира, то для того, кто видел или был жертвой – норма.

Есть мнение в психиатрии о том, что психотравм будет больше и это в любом государстве. Это мнение говорит о том, что психотравмы будут получать в ютубе и соцсетях, потому что слишком много той или иной доступной информации. У меня недавно был молодой человек, который получил психотравму, увидев в четыре года по телевизору чью-то смерть и для него это было шоком, а рядом никого не было. И с тех пор у него череда тех или иных невротических эпизодов. Или вот последний челлендж, который я видела, где берут маленького ребенка и смотрят на камеру, а там фильтр и у мамы лицо превращается в морду лошади. Чаще всего дети сильно плачут и так тоже можно получить психотравму, и, возможно, это все наши будущие клиенты. Но может быть и нет, потому что согласно теории Эрика Берна сценарные решения мы принимаем сами.

Если говорить про среду, я, например, за то, чтобы психотерапевтическая помощь была как можно более доступной – в развитых странах услуги психотерапевта входят в ОМС. Почему бы и нам не вписать их в ОМС и человек, к примеру, в течении года мог бы посетить десять сеансов психотерапии по своему полису, потому что платит налоги. И потому что ментальное здоровье – это основа физического. Вообще, я конечно, рада, тому, что психотерапия становится все более распространенной. Раньше, к примеру, когда ты ставил брекеты, то люди над тобой смеялись, а если ты ставишь брекеты сейчас, то значит у тебя есть деньги. И то же самое с психотерапевтами – значит ты социально успешен. Это радует.

Подготовила Диана Сивцева