Режиссер Михаил Лукачевский: Снимать фильм — величайшее счастье на свете

Сегодня в стране отмечается День российского кино. Накануне этого праздника корреспондент газеты «Якутия» поговорила с режиссером Михаилом Лукачевским, который рассказал о причинах якутского кинобума, коллегах по цеху и о том, в чем он видит свою миссию.

---

Михаил Лукачевский — режиссер-универсал. Снимает и документальные фильмы, и художественные. Даже сериалы, хотя это очень утомительно. Еще на его счету — один спектакль (дипломный). Но за что бы он ни взялся, задачу свою он видит в том, чтобы раскрыть внутренний мир своего героя.

Тени и отражения в лужах

— Михаил, с чего все началось?

— Мой двоюродный брат Иван Алексеев поступил в Санкт-Петербургский институт кино и телевидения, где учился у Эдуарда Розовского.

— Оператора, снявшего «Белое солнце пустыни», «Начальника Чукотки», «Человека-амфибию»?

— Да, а на одном курсе с ним учились Иннокентий Аммосов и Эдуард Новиков.

— С нетерпением ждем премьеры «Царь-птицы» Эдуарда Алексеевича!

— А тогда они были просто студентами и приезжали на лето к моему брату. Снимали этюды на учебную камеру, устроили фотолабораторию. Помню, как они фотографировали тени людей и предметов, отражения в лужах, а я ходил за ними по пятам и страшно завидовал. Мне хотелось стать таким же.

— К моменту окончания школы я твердо решил ехать в Питер и учиться в СПбИКиТе. Про другие вузы и понятия не имел, даже про ВГИК. Но когда приемная комиссия приехала в Якутск, я срезался на собеседовании — по-русски плохо говорил, иногда даже не понимал, о чем меня спрашивают.

— И что с горя сделали?

— Поступил в ЯГУ на инженерно-технический факультет, в АГИКИ — на дизайнера, но тут один умный человек сказал: если тебя интересует режиссура, можешь начать учебу со среднего специального учебного заведения. И я поступил в колледж культуры и искусств.

— Хотя уже были практически зачислены в ЯГУ и АГИКИ?

— Родители, когда узнали, сказали: «Куда ты после колледжа пойдешь? В клуб на копеечную зарплату?». Но о своем решении я не жалел ни секунды — ни тогда, ни сейчас.

«Гулять времени не было»

— Наш колледж — одно из старейших учебных заведений республики с замечательными преподавателями, хорошей базой. Не поверите — у нас не было времени гулять, учились с утра до поздней ночи. Живя в городе, города не знали: приезжаешь на пары — еще темно, уезжаешь — уже темно.

А дипломный мой спектакль был об учителе Василии Николаевиче Мигалкине, имя которого носит моя родная Чаранская школа в Усть-Алдане. В нем я задействовал 200 человек.

— Ничего себе дипломная!

— Я в студенчестве смотрел все спектакли Андрея Борисова.

— И захотелось поставить нечто грандиозное?

— В этом спектакле была показана почти вся жизнь Василия Николаевича, а вы знаете, сколько у него было выпусков?

— Значит, в вашем спектакле еще и дети играли?

— Детей было много, и среди них — те, кого принято называть трудновоспитуемыми. Учителя потом удивлялись: «У нас они уроки прогуливают, а к тебе в восемь утра — как штык. В чем секрет?»

«Главное — пробудить интерес»

— А никакого секрета нет. Я с ними много занимался, тренинги проводил, как нас в колледже учили. Педагогику и психологию нам, кстати, тоже преподавали. Ну, и к тому же у меня родители учителя.

— Гены!

— Дело даже не в генах. Главное — заинтересовать ребенка, ведь насильно в него ничего не впихнешь, тем более знания. Приведу пример.

Когда я учился в школе, родители выписывали газету «Орто Дойду». Там печатались сканворды. Как я над ними корпел! Чтобы узнать, как называется деталь упряжи быка, ходил к старикам. В библиотеках сидел целыми днями. Мама, заметив мое увлечение, принесла мне книжку «Занимательная география в сканвордах».

В итоге я не раз становился призером географических олимпиад — улусной, республиканской. Это я к тому, что надо интерес в детях пробудить, а дальше они уже сами до всего дойдут.

— Вам бы в педагоги!

— Нет. Это слишком большая ответственность. Пока я не готов ее на себя взвалить. Мне самому учиться надо, самому развиваться. Мне было 20 лет, когда я снял свой первый фильм «Эргиир» («Круговорот жизни»). С ним и поступил в Санкт-Петербургский институт кино и телевидения. Этот фильм сразу показали тем, кто учился на режиссера. Так меня все в институте и узнали.

— А что повлияло на выбор темы? Снимать кино про больного ребенка не каждый отважится.

— «Эргиир» я снимал про себя. Режиссер каждый раз снимает про себя. Все сомнения, страхи, взаимоотношения с людьми — все «переплавляется» в кино. А главного героя я сделал ребенком, потому что мне хотелось поработать с детьми.

При «Сахафильме» тогда была киностудия «Мэник». Айсен Лугинов, сыгравший главную роль, занимался там, и именно его я имел в виду, когда писал сценарий. Чаще всего я так и работаю. Кастинги как-то не по мне.

Что породило якутский кинобум

— На студии тогда было многолюдно. Это сейчас я один в кабинете сижу и монтирую, а тогда в каждом кабинете жизнь бурлила. В то время ДетСАТовцы снимали «Кэскил», Сергей Потапов — свой фильм «Любовь моя». Сергей, кстати, у нас в колледже преподавал.

— Каким он преподавателем был?

— За студентов никогда не думал, заставлял нас самих мозгами шевелить. Да и позже стиль общения не изменился — он никогда не дает советов, а мотивирует. И еще умеет поднять дух, когда у человека уже руки опускаются. Сергей не только мой учитель, он мой товарищ. Прямо скажу — повезло в одно время с ним жить. Великий человек.

— А про остальных собратьев по цеху что скажете?

— Нас, режиссеров, мало. Поэтому мы помогаем, поддерживаем друг друга. У кого-то фильм выходит — всем миром наваливаемся: кто с машиной поможет, кто с чем. Потому, думаю, и стал возможен якутский кинобум.

От олонхо — к кино

— Но нас может подкосить нехватка профессиональных кадров. Их ведь мало вырастить, их еще удержать нужно. В других-то местах и теплее, и сытнее… А у нас безденежье вечное. В долг снимать тяжело. Не раз видел, как люди прогорали, теряли семьи. Одно только и держит, что зритель любит наше кино. И эта любовь у нас в крови.

— Каким образом? Кино — искусство молодое.

— Наши предки веками слушали олонхо, и когда сказитель описывал богатыря, убранство его коня, трепет листьев на деревьях в сцене прощания, они все это видели. Эпос развил воображение якутов. И когда появилось кино, мы уже были к этому готовы. Кино — оно наше, родное. В отличие от… ну хотя бы футбола.

— Ваши фильмы — фильмы настроения, и важную роль в них играет музыка.

— Композитором моего первого фильма был Михаил Тумусов-Тумус Мэхээлэ — человек, знакомством с которым я очень дорожу. Когда в трубке раздается его голос: «Васильев, давай ко мне. Давно я тебе гайки не закручивал», — я по-настоящему счастлив. А он наварит мяса и ждет. И мы с ним говорим, говорим, говорим…

— О чем?

— Обо всем. А самое главное — с самого начала нашего знакомства он общался со мной на равных. Не свысока, хотя я по всему должен был казаться ему совсем зеленым.

— А почему Васильев?

— Так я же на самом деле Васильев. Взял в качестве псевдонима мамину девичью фамилию, когда снимал первые клипы. Стеснялся очень. Думаю, беда, если узнают, чем занимаюсь.

— Что за клипы-то были?

— Обычные клипы. Но поставить там свою фамилию я был просто не в силах. А потом стали возникать разные неудобства. На фестивале в Алма-Ате мне сказали:  «Вас в списке нет». Думаю, забыли внести. Но они не забыли. Лукачевский в списке был, не было Васильева. Пришлось паспорт менять, двойную фамилию брать — Васильев-Лукачевский.

Гонка на выживание

— Снимать фильм — величайшее счастье на свете. Ничего другого не надо. Только чтоб не подгоняли. Мы, якуты, по природе своей созерцатели.

Прежде чем к чему-то приступить, нам надо обстоятельно обо всем поразмыслить, а наше время, к сожалению, такой возможности чаще всего не дает. Во время работы над сериалом «Ыллыктар» («Тропинки») я это почувствовал в полной мере.

— Говорят, что снимать сериалы — каторжный труд, потогонная система. Представляю, каково режиссеру.

— Раскрою секрет — это был в том числе учебный полигон для студентов. Они снимали, отснятое браковали, и опять все по новой…

А я осуществлял, так сказать, общее руководство. Но пришлось несладко, и не только участникам съемок. Когда муж месяцами пропадает на работе, не всякая жена выдержит.

— Ваша выдерживает?

— Мы с ней четверых детей растим. Дом строим.

— Это же невозможно — совмещать стройку и съемки!

— Пока я главным образом снимаю рекламные ролики. Это кормит, но это и отнимает много времени. Пришлось даже детей своих приобщить — трудно бывает подходящего ребенка для съемок найти.

«Открытия делаются в кадре»

— А с артистами как? Трудно?

— Плохих артистов не бывает. Но честно скажу — я люблю умных актеров. Умный человек в любой профессии достигнет вершин. Вот Мишу Борисова из-за роли Кэскила все считали недотепой, простаком, а он был очень умным человеком. Какая у него была эрудиция! Мог разговор на любую тему поддержать. Я видел, как он книги читает — по диагонали. Знаете такой метод скорочтения?

— А если умный и эрудированный артист начнет спорить на каждом шагу, отстаивая свое видение роли?

— Спорить-то зачем? Мне всегда интересно узнать мнение другого человека. В таком взаимодействии много чего рождается. После разговора с иным актером даже изменения в сценарий вносишь.

— Переборщить не боитесь?

— Как вам сказать… 50% успеха фильма зависит от сценария, тут спору нет. Но я не считаю, что это должно быть что-то застывшее, шаг вправо, шаг влево — расстрел. Если для своего дипломного спектакля я материал собирал заранее, то в кино, особенно в документальном, этого не люблю. Предпочитаю живой процесс, когда открытия делаются в кадре.

— В прошлом году я снял телефильм к юбилею нашего первого президента Михаила Николаева. Фильм этот особо удачным не считаю, но во время работы над ним многому научился, особенно у своего героя. Как-то задал ему вопрос: «У вас были кумиры в детстве?» Он ответил: «Юрий Гагарин». И рассказал, что собирал почтовые конверты с его портретами, вырезки из газет. Хотел быть, как он — первым. И стал. Но не только я Михаила Ефимовича расспрашивал. Он меня — тоже, зачастую ставя в тупик.

— Например?

— Один из его вопросов: «Для чего нужны вы, люди искусства?» А пока я соображал, он напомнил мне о Голливуде. Ведь даже Брюса Ли — и того дала миру Америка, а не Китай. И после этого говорит: «Вы героев должны давать. Модель образа жизни. У нас же откроешь газету, включишь телевизор, а оттуда — поток негатива. Чем вы людей «кормите»? Назови хоть одного героя нашего времени? Молчишь… Потому российское кино и не развивается. Слабо работаете».

Личная история

— Если говорить лично обо мне, то мой самый провальный фильм — «Спасатель». Никому он не понравился. Но отрицательный опыт — тоже опыт.

На его примере я понял, насколько губительны для режиссера любые рамки, когда за него решают: здесь должно быть так, там — эдак, туда мы экшна добавим, сюда — мелодрамы. В итоге получается нечто неживое.

Лучше совсем не снимать, чем снимать такое. Режиссер приходит в кино для того, чтобы поделиться тем, что у него на душе, что он пропустил через себя.

— Тогда что вас заставило снять фильм «Куоратчыт»?

— Бабушка рассказывала мне когда-то, как ее дядя поехал в город продавать мясо и проиграл в карты всю выручку — все деньги, на которые должна была жить семья. Тогда она, девочка, впервые увидела, как плачут взрослые. А сейчас разве мало таких историй? То там накроют подпольный игровой зал, то тут.

— А сколько не накрывают…

— Об этом я и снял фильм.

— А «Белый день»? Боязно даже спрашивать.

— Это мне мама рассказывала. В молодости она поехала куда-то зимой, и машина заглохла вдали от жилья. Их было несколько человек, а одна женщина везла ребенка. И вот они сидели в стынущей машине и ждали смерти… Когда помощь подоспела, малышу она уже не понадобилась. Так что и это тоже, можно сказать, моя личная история.

«Якутск, я люблю тебя!»

— Когда родились мои сыновья, я впервые задумался над тем, как вырастить мужчину. Стал вспоминать, как отец растил меня. Ну и с точки зрения режиссера попробовал взглянуть на эту проблему.

— А об этом, пожалуйста, подробнее.

— Мы для мальчиков ничего не снимаем. Чего же удивляться, когда они берут за образец героев корейских дорам?

— То есть в ваших планах взяться за мужское воспитание посредством важнейшего из искусств?

— В планах-то много чего. А через неделю у нас премьера фильма «Якутск, я люблю тебя!»

— Подарок ко Дню города?

— Идея эта витала давно. Ведь сколько раз признавались в любви Парижу, Москве, Нью-Йорку… Но мы-то здесь живем. Здесь рождаются наши дети.

Но на идею, как водится, не было денег. И мы пошли к Айсену Сергеевичу, который был тогда мэром. А он, как я понял, очень любит кино. Сколько раз киношники к нему обращались за помощью — никогда не отказывал.

В общем, Айсен Николаев и начальник Управления культуры Антонида Корякина нас поддержали, и фильм появился. Наш фильм.

— Наш — это чей?

— «Якутск, я люблю тебя!» состоит из нескольких новелл по 20-30 минут каждая. Одну снял Сергей Потапов, другую — Роман Дорофеев, третью — Алексей Амбросьев, четвертую — я.

— За всех, понятно, вы говорить не можете. Но можно пару слов о своем фильме в преддверии премьеры?

— Роли в нем сыграли Еркен Егоров и Нюргуяна Шадрина. Люблю этих артистов. Настоящие профессионалы. Снимали практически без дублей.

— А о чем эта история, если не секрет? То есть пока, конечно, секрет, но все-таки…

— Главный герой едет по городу под дождем и подбирает промокшую до нитки девушку. Признаюсь, сам люблю ездить на машине в такую погоду.

— Раззадорили прямо. Что же там дальше-то будет?

— Приходите в кинотеатр и узнаете. Одно могу сказать — это кино о любви. О любви мужчины к женщине, женщины — к мужчине. Словом, о жизни.

— А какие ощущения испытывает режиссер, когда смотрит свой фильм?

— Переживает, что вот тут свет не так поставил, и там тоже не так, а изменить уже ничего нельзя.

— То есть не нравится?

— Покажите мне того режиссера, которому все в его фильме нравится. Но я экспериментатор. Живу будущим. И надеюсь, что когда-нибудь все-таки сниму хороший фильм.