Из Ленинграда в Якутию: Рассказ сестер из семьи финских переселенцев

В Якутии сегодня живет 21 свидетель блокады Ленинграда. Среди них родные сестры Любовь Дронова и Люли Чекмарева, которые в девичестве носили финскую фамилию Акохас. Они рассказали корреспондентам ЯСИА о том, как их спасли от неминуемой смерти, о силе семейных уз и о том, как оказались в Якутии.

Семья ингерманланских финнов Акохас была большой. Матвей и Анна растили семерых детей: Аня, Хильда, Вильям, Суло, Люба, Люли и Тойво. Было у них свое хозяйство: во дворе рос картофель, а также была корова. Дом по тогдашним меркам был хорошим и добротным – кухня, печка и большая комната. Отец семьи работал столяром, а мама ухаживала дома за детьми.

Мы родились и жили в деревне Киурумяки Всеволожского района Ленинградской области. Это в 25 км от Ленинграда. Деревня была хорошая. Вдоль дороги стояли дома. А в шести километрах от нашего села был поселок Токсово, куда мама ходила в церковь

Семья Ахокас

В мирное время мама со старшими детьми часто посещала Ленинград, покупали там продукты и продавали ягоды. Люба подбирала в городе с пола орехи и привозила их домой, а младшая Люли только мечтала увидеть город на Неве. Она всегда просила маму привезти эскимо, на что та ей отвечала, что лакомство только растает.

Когда началась война, из деревни уже никого не выпускали. На момент начала войны, самой старшей сестре Ане было 19 лет, а младшему Тойво три года. Любе тогда было 8 лет, Люли – 6 лет. Корову семья отдала на нужды армии. Окна заколотили, так как велась бомбежка. Деревня, где жила семья, находилась там, где кольцо блокады не сходилось. Хлеб привозили в деревню и выдавали по карточкам. На семью из девяти человек – одна булка хлеба. Но отец все делил честно.

Помню, как папа резал хлеб и по одинаковому кусочку всем выдавал, чтобы необидно было

Вскоре в деревне начали жить военные. В 1942 году земли деревни Киурумяки и других окрестных деревень отошли Ржевскому артиллерийскому полигону. Жители были депортированы в Красноярский край и низовья реки Лены. Семья Акохас была среди них.

Им сказали собрать только все самое необходимое, уверяя, что через год или полтора они вернутся в свои родные края. Но вскоре выяснится, что деревня была стерта с лица земли и у семьи больше нет дома, возвращаться уже некуда.

В конце марта 1942 года началась эвакуация населения. Людей из деревни вывозили на лошадях, а затем на машине переправлялись по Ладожскому озеру, по той самой Дороге Жизни, которая спасла многих ленинградцев. Но и были и те, кто погибал. Машины тонули подо льдами.

Помню, как сильно плакала старшая сестра Аня. Мама же была всегда спокойна. Если бы мы там остались, мы бы погибли либо от бомбежки, либо от голода

Семью посадили на товарный вагон поезда, где ни о каких удобствах не могло идти и речи. Забрали они с собой, как и говорилось, один куль необходимых вещей: одежда и обувь. Но его у них украли.

Будучи детьми, Люба и Люли не особо понимали, что происходит. Трехлетний Тойво плакал и хотел домой. Неизвестно, понимали ли родители куда их везут, но детям они ничего не говорили. В поезде детям было плохо. Их не выпускали, и все они видели только через скважину товарного окна. Видели, как люди голодали, болели и умирали. Погибших оставляли вдоль дороги, и поезд продолжал свой путь.

Когда кто-то умирал, поезд останавливался, его скидывали и ехали дальше. Было неизвестно, что с ними делают потом. Они так и оставались там

Однажды при смерти и оказался их родной брат. Его хотели оставить, но мать семьи была категорически против. Она сказала, будь что будет, но заберет его с собой и в любом случае он с ними поедет. Мальчик выжил.

Так они доехали до Черемхова и там ждали, когда вскроется Лена. Затем дальше их повезли на баржах на север, вниз по реке. В конце июля 1942 года их высадили на голый берег поселка Тит-Ары Булунского района, где кроме троих местных охотников не было никого. Там им сварили кашу и расселили по палаткам. Чуть позже был построен большой барак, где были четыре ряда топчанов. Из бочки была вырезана печка буржуйка. К зиме в бараке сделали разделение — каждой семье по одной комнате. Зимой вместо стекол в окна вставляли лед. Также поселенцами была построена школа и баня.

Тит-Ары

Как рассказывают сестры, кроме рыбалки особо занятий не было. Их старшие сестры Аня и Хильда рыбачили наравне с мужчинами по 12 часов каждый день. Люли Матвеевна вспоминает:

Мы выжили благодаря рыбе. Хоть и вдоволь не ели. Ешь столько, сколько дадут — бригадир тихонечко давал чуть-чуть рыбки тем, у кого семья

Братьям Вильяму и Суле пришлось бросить учебу в школе и работать грузчиками. Мальчики были крепкие и рослые. Мама же работала на засолке рыбы и приносила домой молок, хоть это и не разрешалось, отваривала и кормила им семью, а папа трудился истопником. Братья также помогали отцу искать зимой дрова, чтобы было чем топить дом в якутские суровые холода. Так старший брат обморозил ноги, а младший — нос. Зимой носить им было практически нечего.

А сестры Люба и Люли учились в школе. Люли поздно пошла учиться, ведь кроме финского никакого языка она не знала. Сидели в школе при керосиновых лампах, вместо чернил – сажа. При них была построена маленькая школа, а в старом здании стали жить учителя и директор школы.

Однажды стало плохо Любе. Больниц тогда не было. Ее сразу привезли в амбулаторию, увидели, что не дышит, мертва, на пол положили и закрыли простыней. Потом маме сказали. Мама прибежала с работы, взяла на руки и начала ее трясти. И Люба ожила, и вот до сих пор живет

Тогда в Булунский район, в июле 1942 года, приехало около 300 спецпереселенцев разных национальностей — эстонцев, финнов, немцев, литовцев, латышей. Но выжило не более 100 человек. Некоторые умирали от болезней, но многие тонули в реке, когда во время ледохода весной пытались достать дрова из реки на зиму. В местности, где они жили, кроме мелких кустарников, ничего больше не было.

Они прыгали со льда на лед и собирали дрова. Так погиб одноклассник Любы. Сказал, что сейчас обед и пойдет быстренько соберет. Ушел и потом не вернулся. И даже не нашли его

Хоронили умерших рядом с поселком. Захоронения были разделены по землячествам. После того, как промысел был свернут и спецпоселенцы разъехались, кладбище было заброшено, но оно осталось там по сей день.

Сестры помнят день, когда завершилась Великая Отечественная война. Никто особо не праздновал, но погода тогда была солнечная и теплая. Все были счастливыми и радостными.

Семья прожила в Тит-Ары девять лет. И все девять человек выжили. В 1951 году, накопив деньги, решили остаться в Якутии и переехать в Якутск. Родная деревня под Ленинградом была разрушена бомбежкой. Кстати, в Тит-Ары каждые три месяца их отмечали, чтобы убедиться, что они никуда не делись. Так и в первый день в столице Якутии ночью их разбудили и заставили отметиться.

Хотя сестры и говорят, что их спасла якутская рыба, но и отмечают и другое — отвагу и мужество матери, отца и детей. Их семья была на редкость дружной. Как говорит Люли Матвеевна, никто не скандалил и никто никому не завидовал. И это помогло им преодолеть все невзгоды.

Вильям и Суло, приехав в Якутск, пошли работать грузчиком в «Якутторг». На тот момент им было 22 и 20 лет. Вскоре Вильям женился и жил с женой в поселке Эльдикан Усть-Майского района. Суло трагически погиб на стройке. Младший брат Тойво, закончил школу, отслужил в армии, женился и умер в 57 лет.

Аня, самая старшая, вышла замуж за репрессированного финна и в 1958 году уехала в Ленинградскую область. Умерла в 2004 году, в возрасте 81 года. Хильда, после смерти матери, в 1979 году, также переехала в Ленинградскую область и умерла в 1998 году.

Любовь Матвеевна в Якутске закончила курсы медсестер и всю жизнь посвятила помощи людям. Люли Матвеевна окончила курсы портных. Она 53 года проработала портнихой в ателье «Люкс». Сейчас из семьи Ахокас остались только Люба и Люли вдвоем. Любовь Матвеевне сейчас 85 лет, а Люли Матвеевне 82 года. Они часто навещают своих родственников, внуков и правнуков в Санкт-Петербурге. Семья гордится ими, родные благодарны за их подвиг.