Журналисты Сванидзе и Шевченко устроили драку в прямом эфире

Скандал двух известных журналистов – Николая Сванидзе и Максима Шевченко– загорелся в прямом эфире радио «Комсомольская правда». Спорили они об Иосифе Сталине: Шевченко «за», ну а Сванидзе – «против». Под конец программы Максим сказал: «Николай Карлович плюет сегодня на могилы погибших под Москвой…» Дальше завязалась перебранка. Сначала словесная. Потом кулачная, передает «Комсомольская правда». 

Сванидзе: — Когда ты говоришь, что я плюю на могилы, ты мерзавец! Был бы ближе, по морде бы получил!

Шевченко: — Да пожалуйста. Вот я тут. Встань и дай.

Сванидзе: — Хочешь?

Шевченко: — Давай!

Тогда Сванидзе вскочил со стула, подбежал к Шевченко и ударил его по лицу. В ответ историку прилетели два хука от Максима. Бил Шевченко, словно кузнец по наковальне – оппонент отлетел в стену и съехал на пол.

https://youtu.be/SefpHwjlTjE

Увидев из коридора через прозрачное стекло драку, я вбежал в студию и встал между драчунами. Вместе со мной разнимать журналистов ринулись еще трое мужчин, оказавшихся на этаже.

— Он ударил меня первый, — сказал Шевченко, усевшись обратно на стул к микрофону.

— Могу повторить, — бросил в ответ Сванидзе.

— Давай!

И тут Шевченко вновь вскочил, сложил руки за спину и наклонился вперед к историку.

— Христос сказал подставлять щеку, — сказал Максим, глядя в глаза противнику.

— Нет-нет-нет, — мотнул головой Сванидзе.

— А ты трус просто, — ответил Шевченко и на этом программа завершилась.

После Николая Карловича увели продюсеры. А я с фотографом остался вместе с Шевченко.

— Давайте, что ли сфотографируемся на память, — буркнул я первое, что мне пришло в голову. Хотел потянуть время, чтобы Максим «остыл». Да и фотка для инстаграма лишней не будет!

— Давайте, — кивнул Шевченко. Он был явно на взводе. Еще бы! Пережить драку в прямом эфире.

Щелк-щелк, снимок готов!

— Я бы его не тронул, если бы он не начал руки распускать, — объяснился Максим.

Подождав немного мы перешли из студии в гостевую. Там своего эфира дожидались депутат Виталий Милонов и шоумэн Никита Джигурда. Шевченко накинул пальто и отдышался. А я повел Джигурду и Милонова в студию спорить о геях. Слава Богу хоть они не подрались!

— Сразу после драки я отвел Николая Карловича к себе в кабинет. Он очень переживал, что не сдержался, — рассказал мне после программы креативный директор радио «Комсомольская правда» Иван Панкин. – Признал, что встал и атаковал Шевченко и что сам виноват, я хорошо запомнил эти его слова. Он ничего дурного у меня в кабинете про Шевченко не говорил, старался держаться, шутил, но было видно, что его очень задели слова Максима Леонардовича о том, что он «плюет на могилы наших солдат, дедов».

Я веду с ним программу «Картина недели», я делал и радиоверсию «Исторических хроник» у нас на радио, подтверждаю – это неправда. Он патриот нашей страны и гордится подвигом советского народа, при этом он говорит правду, она неприглядна и многим не нравится. После драки, когда Сванидзе встал с пола, Шевченко демонстративно подставил лицо, сложил руки за спину и кричал: «Давай, ударь меня, я не буду отвечать».

У меня к нему вопрос: а что ж он сразу лицо-то не подставил, подражал бы Иисусу Христу. Нет, он, огромный мужичина, врезал пожилому уже человеку, а потом только Христу уподобился. К слову, Максиму 51 год, а Сванидзе 64-й год идет. Он старика ударил. Насколько я могу судить по постам в соцсетях, все говорят, что Шевченко неправ. Как организатор этого эфира, хочу рассказать и с чего всё началось, чтобы все понимали, что агрессор на самом деле Шевченко. Он последовательно несколько раз упоминал Сванидзе на своем ютьюб канале. Без объявления войны.

Я спросил у Сванидзе, не против ли он в нашем эфире с Шевченко поговорить про Сталина, он согласился. Николай Карлович не раз говорил, что раньше они были в очень хороших отношениях. Мой коллега Аббас Джума по моей просьбе связался с Шевченко и рассказал об идее свести их с Николаем Карловичем в эфире, тот с удовольствием согласился и добавил, что вообще против Николая Карловича ничего не имеет, что Сванидзе порядочный человек. Перед эфиром они несколько минут сидели в гостевой комнате и мило болтали.

ПОСЛЕ ДРАКИ…

Николай Сванидзе:

— Эфир был очень резкий, эмоциональный. Мы оба с темпераментом. Хотя до сих пор у нас проблем в личных отношениях не было. Но тем не менее, сейчас они возникли. То, что сказал мне Максим Шевченко, я счел оскорблением. И считаю его слова оскорбительными. И не смог сдержаться. За то, что не смог сдержаться, я приношу нашей глубоко уважаемой аудитории, той, которая слушала нас, и той, которая наблюдала нас, извинения.

— Это после того, как Максим Леонардович сказал, что вы плюете на могилы погибших солдат?

— Да. Конечно. Я считаю, что это оскорбление. То есть даже не считаю, я это воспринял не на уровне какого-то разума, здравого смысла, просто я это воспринял как пощечину.

— Надеюсь, у вас нормально все со здоровьем?

— Да. В этом смысле все нормально.

Максим Шевченко:

— Была дискуссия, полемика, в которой Николай Карлович стал переходить на личные оскорбления, на что обратила внимание даже ведущая. Стал называть меня мерзавцем, стал угрожать меня ударить. Я ему сказал, что если ты угрожаешь, то, пожалуйста, вот я тут. Он встал, ударил меня, получил в ответ. Я не сторонник такого, я сам никогда не угрожают, никогда не лезу на драку в такой ситуации, когда речь идет о теоретических вопросах. Он очевидно просто потерял контроль над ситуацией.

Я сожалею об этом инциденте. Но не о том, конечно, что, скажем так, я дал ответ. Я делал это предельно мягко, поверьте, я контролировал — и это видели сотрудники “Комсомольской правды” — свои действия. Я не бил его кулаком, я фактически просто привел его в чувства, оттолкнул от себя. Конечно, нельзя доводить ни исторические, ни политические дискуссии до такого исхода. Но не я поднимал эти страсти, и не я их так накалял, и не я сыпал угрозами, и не я попытался эти угрозы воплотить в жизнь.

Мне просто кажется, что Николай Карлович никогда не получал в ответ, ну вот он получил. Хотя я совершенно этим не горжусь. Я скорее скорблю. И вы видели, что я как христианин вполне был готов к примирению, и как говорится, подставить другую щеку. Он отказался это сделать. Это его проблема.