Юрий Трутнев: Надо узнать, чего хотят люди

Условия жизни на Дальнем Востоке должны стать лучше, чем в среднем по России. Об этом в интервью «Российской газете» рассказал вице-премьер — полпред президента в Дальневосточном федеральном округе (ДФО) Юрий Трутнев.

---

— Сейчас идёт сбор предложений в Национальную программу развития Дальнего Востока. Все желающие могут оставить их на сайте ДВ2025.РФ. Что она даст простым людям?

— Надеюсь, счастье. Национальная программа — интегральный документ, собирающий в себя условия для экономического развития региона и обеспечивающий условия для жизни людей. Он должен объединить оба процесса. Ясно, что эти задачи надо решать практически всем составом правительства, потому что вопросы есть ко всем министерствам, но сначала надо узнать, чего хотят люди, что им нужно. Не всегда можно из кабинета губернатора и тем более из Москвы точно определить, в чем на самом деле нуждаются люди. Поэтому сейчас идёт сбор их заявок.

Потом мы проанализируем предложения с муниципальными образованиями и регионами, выделим самое важное. Люди опять это обсудят. Конечная задача точно прописана в поручениях президента Владимира Путина по итогам Госсовета: условия жизни на Дальнем Востоке должны стать лучше, чем в среднем по России. Вот это и есть основная задача национальной программы.

— Чего же все-таки хотят люди? Сквер около дома разбить или мост через реку Лену построить?

— Скажу честно, пока не готов ответить на этот вопрос. Давайте немножко ещё соберем предложения. Не буду называть территорию — не хочу людей ставить в неудобное положение — но недавно у меня была встреча с одним губернатором, обсуждали проблемы отдалённого района. И он мне с гордостью говорит: мы там строим школу и детский сад. Я говорю: здорово, но маленький вопрос, а с людьми советовались? Они точно хотят школу и детский сад? Он задумывается. Я говорю: если уверенности нет, тогда скажите, а что они, на ваш взгляд, хотят? Он говорит: они хотят переправу. Я говорю: нормально, они хотят переправу, но вы строите школу и детсад.

Вот чтобы такого не было, мы и собираем мнения людей о том, что необходимо для территории. При разработке нацпрограммы они будут иметь определяющее значение. Население гораздо лучше нас видит, что надо сделать для того, чтобы жизнь была комфортна, и что этому мешает. И в этом отношении именно такой характер программы, когда мы её растим снизу — с предложений людей, а не придумываем в Москве, мне кажется наиболее обоснованным.

— В конце января к сбору предложений должны подключиться эксперты. От них вы что ожидаете?

— Всё делится на тактику и стратегию. Мы сейчас получим материалы, которые дадут нам скорее тактический уровень. Но должно же быть и стратегическое видение развития территории, основанное на её преимуществах, на уже существующей инфраструктуре и сложившихся компетенциях. Например, есть отдельная важная задача, связанная с развитием на Дальнем Востоке науки, высоких технологий, финансового сектора. Буду рад, если такие предложения поступят с мест, но всё-таки в большей части это площадка как раз для работы федерального центра. Здесь нам потребуются эксперты по соответствующим видам деятельности. Мы будем заниматься и стратегическими трендами развития Дальнего Востока.

— Дальний Восток по многим показателям из поручения президента отстает от средних по России. Как будете нагонять?

— Дальний Восток требует особого внимания. За десятилетия здесь накопились отставания в сфере инфраструктуры, медицины, образования. Все условия для жизни прежде всего создавались в Центральной России. После освоения нашими прадедами Дальнего Востока, скажем так, процесс выравнивания условий жизни и региональной экономики двигался со значительным замедлением на Дальнем Востоке по отношению к центру. Именно поэтому существует министерство по развитию Дальнего Востока и вице-премьер в правительстве, который отвечает за развитие этой территории.

Мы начали заниматься экономикой. Нас за это критиковали и продолжают критиковать, но мы к этому спокойно относимся, мы уверены, что правы. Если не будет предприятий, рабочих мест и налоговых поступлений в бюджет, то ничего другого мы не построим. Не будет ни качественного здравоохранения, ни образования, ни дорог. А нагонять будем за счёт опережения. Собственно, оно уже происходит, но пока только в сфере экономики. Темпы экономического роста в ДФО выше, чем в среднем по России. Сегодня на территорию Дальнего Востока поступает 32 процента всех прямых иностранных инвестиций в РФ. По сельскому хозяйству у нас рост по этому году уже превышает 15 процентов. По большинству показателей экономического роста, если не по всем, мы опережаем среднероссийские. Того же надо добиться и в социальной сфере.

— Каким образом?

— Мы начали реализацию программы развития центров экономического роста. Она предусматривает создание 199 больниц, школ и детских садов в течение трёх лет. Но этого мало для огромной территории Дальнего Востока. Именно поэтому для нас сейчас очень важна совместная работа с министерствами и ведомствами, чтобы в каждом разделе показатели опережали среднероссийские.

— Ситуация в разных регионах ДФО кардинально различается. Очевидно, что по темпам роста Еврейской автономной области не угнаться за Приморьем.

— Вы абсолютно правы. Развитие — это совместная ответственность. Например, то, что мы так долго не могли найти проекты, изменяющие экономическую ситуацию на Камчатке и Чукотке, это и наша проблема, а не только местных губернаторов. Иначе зачем мы нужны? Но мы нашли их. На Чукотке — Баимская рудная зона, пять миллиардов долларов инвестиций — для региона огромные деньги. Это в разы увеличит его бюджет, после того как предприятие будет сдано.

На Камчатке появится хаб для перегрузки сжиженного природного газа «Новатэка». Он приведет к круглогодичной работе Северного морского пути. Пока проект проектируется, но мы его всячески поддерживаем, находимся в постоянном контакте с «Новатэком».

— Как эта деятельность затронет природу? Будут пересмотрены границы существующих заповедников?

— К природе отношусь с искренним уважением, всегда за неё боролся. Но мне кажется, что мы должны находить точки равновесия во взаимоотношениях человека с дикой природой. Не можем же мы бегать в шкурах и набедренных повязках. Во всем мире спортивные, рекреационные объекты строятся, в том числе на охраняемых природных территориях. Да, по жёстким правилам, с требованиями минимального воздействия на окружающую среду, но строятся. У нас пока нет необходимости менять границы федеральных особо охраняемых природных территорий (ООПТ), есть некоторый вопрос с региональными, но мы его решим.

— Что считаете наиболее важным за прошедший год для Дальнего Востока?

— Во-первых, это решение президента по разработке нацпрограммы. Мы постараемся собрать в неё всё необходимое для развития Дальнего Востока.

Во-вторых, поручение президента, что не менее 5,5 процента расходов инвестиционного характера госпрограмм должен получать Дальний Восток. Это не переломит ситуацию за месяц или за год, но уже создаёт уверенные предпосылки для того ответа на ваш вопрос «А как догонять будете?». За счет этих 5,5 процента на Дальнем Востоке будет строиться всё больше школ, больниц, детских садов, качество услуг будет повышаться.

— Какие новые законы для Дальнего Востока могут быть приняты в 2019 году?

— Мы плотно работаем над мерами по поддержке материнства и детства. Думаю, что решение в самое ближайшее время будет принято. Почти каждый день общаемся по этому поводу с Антоном Силуановым.

Кроме того, нам не нравится режим специального административного района (САР). Мы считаем, что он слабенький и никаких преимуществ региону не принёс. Мы хотим создать на базе этого закона эффективный конкурентный механизм. Мы уже проанализировали работу всех крупнейших мировых финансовых центров по основным направлениям деятельности: по налоговым преференциям, по режиму вступления, по праву, по языку, по судебной практике. То есть по всем направлениям, которые оказывают непосредственное влияние на приток инвестиций.

Мы же создавали территории опережающего развития (ТОР) и режим Свободного порта Владивосток (СПВ) именно как конкурентную площадку, которая может быть востребована в мире. Мне представляется, что кое-что у нас получилось, потому что иностранные и российские инвестиции на Дальний Восток идут. Надо что-то подобное создать по механизму финансового центра, иначе нам просто не хватит денег на реализацию инвестиционных проектов. Тем более в той геополитической ситуации, которая складывается вокруг.

Есть ещё идея, совсем уж сумасшедшая, связанная с Арктикой. Она сейчас тоже в определённой степени относится к моей зоне ответственности. Мы недавно были в Сабетте. Там во льдах построен целый комплекс «Ямал СПГ», практически город. Но для реализации такого великолепного проекта потребовались огромные ресурсы. Уверен, что нам нужно активнее поддерживать такие масштабные проекты в Арктике, пожалуй, даже в большей степени, чем на Дальнем Востоке. Идея — я её, кстати, ни с кем ещё не обсуждал — простая. Создать режим соглашения о разделе продукции (СРП) для проектов в области добычи и переработки полезных ископаемых и для проектов создания портовой инфраструктуры. СРП — режим, когда компания, производящая инвестиции, не платит налоги, пока эти инвестиции не окупятся. Более льготного режима я, пожалуй, не знаю. Думаю, что для Арктики это обоснованно. Будем над этим ещё думать, после этого предлагать на рассмотрение руководства. Но если мы хотим строить Северный морской путь, если мы хотим, чтобы у нас были порты, безопасность, обслуживание, связь, навигация, то надо максимально поддерживать такие начинания.

— Может быть создано отдельное министерство по Арктике?

— Не думаю, что будет создано отдельное министерство по Арктике, но какой-то центр компетенции для управления процессами в этом стратегически важном регионе, конечно, должен существовать.

— Когда на Дальнем Востоке появится инвестиционный суд?

— Это сложный процесс, в том числе и для меня лично, потому что нельзя вносить руководству страны предложения, когда ты не можешь их аргументировать. Я прекрасно понимаю, какие вопросы мне зададут. Фрагменты ответов на эти вопросы существуют, потому что сопровождение экономических процессов, тем более с международными компаниями, предусматривает и другую специализацию, в том числе и судей. Но не всё так просто. Мы обязательно расскажем, когда будет готовый продукт. Я уже не первый год работаю в правительстве и понимаю, в каких вопросах готов докладывать и надеяться на положительное решение, а в каких лучше ещё подготовиться. Пока этой уверенности нет, бессмысленно выдвигать инициативу.

— На ВЭФ-2018 вы предложили изменить формат форума, чтобы модераторы важнейших дискуссий представляли президенту рекомендации по их итогам. Он поддержал идею?

— У него была очень конкретная реакция. Он говорит: «Давайте сделаем на этом форуме». Мне пришлось взмолиться, что на этом мы не успеем, это нереально. Так что его принципиальное одобрение есть, и в 2019 году мы обязательно будем готовить ВЭФ с учетом этого предложения.

— Как идет реализация программы «Дальневосточный гектар»?

— Программа идёт в рабочем режиме. На старте было два лагеря, один говорил «ура, наконец-то», второй, что «всю землю растащат, все своруют, и вообще ничего не получится». Были ещё и те, кто считал, что это не панацея, Столыпин это всё делал круче. Понимаете, никто не претендовал ни на лавры Столыпина, ни на то, что это осчастливит всех дальневосточников. Это лишь один из фрагментов программы действий по развитию Дальнего Востока. Сегодня принято решение выделить землю уже 54 тысячам людей. Они строят дома, организуют пасеки, сельское хозяйство. Это в любом случае хорошо. Привела эта программа к тому, что все бросили дома в центральной части страны и поехали получать гектары и строиться на Дальнем Востоке? Нет, не привела, но у нас и не было таких иллюзий. Программа работает совсем неплохо, по крайней мере, я не знаю другой территории в мире, где можно за 30 дней землю получить.

— Можно улучшить программу?

— Можно, есть большой резерв повышения её эффективности за счет уменьшения «серых» зон. Это те территории, которые предоставлять людям по программе нельзя. Есть зоны, которые трогать не надо, потому что они должны быть — земли обороны, особо охраняемых природных территорий. Но помимо них множество участков просто изъяты с карты предоставления решениями губернаторов, законодательных собраний. Они очертили вокруг города круг — тут нельзя, потому что город будет развиваться. Вроде всё логично, но на сколько километров в течение ближайших 10 лет город будет развиваться? Отрезали, например, 20 километров. А может, он по радиусу дальше пяти в ближайшие годы не уйдет? Может быть, стоит это кольцо немного сжать и дать людям возможность построить дом поближе к инфраструктуре, к центру города, к своей работе? Мне кажется, это принесло бы пользу, этим мы и займемся на втором этапе программы. На старте это было не нужно, и так все боялись, что «приедут и захватят нашу землю».

— С 1 июля в двух новых регионах заработает программа «Дальневосточный гектар». Какая там сейчас ситуация?

— Примерно такая же, особенно в Бурятии. Они говорят: «У нас все расхватают, нам жить негде будет». В Якутии была такая напряженная обстановка сначала, а сейчас она в тройке регионов, пользующихся наибольшей привлекательностью. В Бурятии мы поступим ровно таким же образом. Всё, что местное руководство, депутаты или губернатор, скажут не трогать, оставим им, не будем их поджимать, это их ответственность. Но думаю, что после старта программы они довольно быстро убедятся, что ничего, кроме пользы, она и не приносит. Тогда мы с ними вернёмся к этому разговору и посмотрим, все ли из того, что так рьяно сегодня защищается, реально нельзя распределять. Может быть, всё-таки можно дать людям больше возможностей. Всегда надо искать баланс.