"Современная школа – это хорошие учителя". Максим Пратусевич о дистанте, науке и критериях успеха

В Якутск прибыл директор Президентского физико-математического лицея №239 в Санкт-Петербурге, член Президиума Совета по образованию и науке при президенте Российской Федерации Максим Пратусевич.  Педагогическая общественность 30 лет ждала визита лучшего директора школы, воспитателя множества победителей международных олимпиад по математике и физике, а также члена экспертного совета образовательного центра для одаренных детей «Сириус». Корреспонденту ЯСИА удалось поговорить с выдающимся педагогом об образовании и пандемии, критериях успеха, науке и детях, создании особенных школ, а также о том, какой должна быть современная школа.

— Максим Яковлевич, расскажите о целях Вашего визита в Якутск?

— В 2016 году вышло поручение президента России Владимира Путина о создании в каждом регионе страны центров по работе с одаренными детьми по модели «Сириус». «Сириус» курирует работу региональных центров, в том числе обеспечивает методическое сопровождение руководителей. С другой стороны, «Сириус» присылает своих экспертов на региональные семинары. Я являюсь одним из таких экспертов.

— Можно ли уже говорить о результатах вашей работы в республике?

Здесь есть разные аспекты рабочих встреч. С одной стороны, я тоже директор школы и практикующий учитель математики, и в силу этого могу быть полезен коллегам, то есть мы можем обсуждать какие-то профессиональные проблемы. А с другой стороны, решения связаны с работой регионального центра. Я был во многих регионах на таких семинарах, и можно говорить о каком-то переносе опыта. Но Якутский региональный центр — продвинутый и один из лучших в стране, потому что работа началась еще до того как появились «Сириус» и остальные центры. К примеру, форум «Ленский край» появился больше 15 лет назад. Соответственно, эта идеология, которая лежала в основе появления системы, насколько я понимаю, связана с тем, что из Якутии вывозить какой-то промышленный продукт нерентабельно, кроме, конечно же, алмазов. Поэтому нужно вывозить то, что не требует расходов на транспортировку, речь идет об «интеллектуальном продукте».  Для этого надо заводить здесь возможность создания этого интеллектуального продукта. Собственно говоря, в этой логике все и происходило. Поэтому создание регионального центра уже имело под собой большую почву. Но, с другой стороны, нам тоже какие-то акценты необходимо было расставить. В частности, один из акцентов вот какой – очень легко в работе этих центров скатиться в погоне за голами, очками, секундами и спорам: «Вот, у нас столько медалей, у нас столько достижений». Но задача, в том числе, поставленная президентом, другая —  максимальный охват. Да, для галочки «секунда» — это нужно, но в Якутии важно добраться до каждого улуса и каждого наслега. Каждый ребенок, который чем-то занимается, должен понимать, что у него есть возможность, что его идеи подхватят, научат и помогут. В этом работа регионального центра.

— Часто от школьников можно услышать: «Зачем мне учить предмет, который неинтересен и не пригодится в будущем?» или же: «Зачем мне литература, если я хочу связать свою жизнь, например, с программированием и стать успешным именно в этой отрасли». Какое ваше мнение на этот счет?   

Важно иметь представление об окружающем мире

— Во-первых, что такое критерий успеха? Успех, как и счастье, каждый понимает по-своему. Для одного — это денег заработать побольше, а для второго — совершенно другое понимание. А что касается того, чем заниматься? У меня здесь не общее мнение, многие мои коллеги с этим не согласны. Я считаю, что важно иметь представление об окружающем мире. И, несмотря на то, что ты занимаешься математикой, информатикой и так далее, про литературу ты тоже должен знать. Это даже чисто прикладное. Как-то у нас на повышении квалификации директоров была женщина-психолог, которая сказала: «Пускай люди не читают литературу, это все замечательно, потому что обеспечит мне работу». На самом деле это так, потому что литература  — это способ прожить непрожитое. То же самое касается истории. У себя в школе я говорю: «Вы знаете, от вас мне нужны две вещи. Первое, то, что выходя из нашей школы, ребенок должен понимать, принимать и уметь обосновывать, почему Советский Союз и фашистская Германия – это не одно и то же. Второе, почему аншлюс Австрии и присоединение Крыма – это тоже не одно и то же. Если ребенок это понимает, ваша задача, как учителей истории, выполнена». А такие вещи нужны, потому что мы – граждане государства Российской Федерации. Это составная часть нашего фундамента. Замечательный математик Феликс Клейн говорил: «Цель среднего образования – дать верное общее представление о предмете и мире». Конечно, можно быть человеком узкозанятым каким-то предметом, но все-таки хотелось бы, чтобы у него было общее представление. И, как вы видите, иногда это все накрывает совершенно неожиданным образом. Например, до пандемии люди не задумывались о том, зачем вообще нужна биология, вирусология, но, как оказалось, для того, чтобы принимать какие-то осознанные решения, надо про это хоть немного понимать, чтобы самостоятельно принимать решения. Я думаю, что со временем вот так накрывать из самых разных областей будет все больше и больше.

— Говоря о пандемии, повлияло ли дистанционное обучение на уровень образования?

Смотреть спектакль в театре или смотреть его в записи – это разные вещи. Точно так же – онлайн-урок или обычный урок.

Понизило его, конечно. Но здесь стоит иметь в виду мотивацию школьника. Если говорить про наш лицей, то в принципе все нормально. У нас мотивированные дети. Я сам два месяца вел дистанционно уроки в седьмом классе. Особых проблем не было. Дети работали и учились хорошо. Здесь в большей степени проблема не в том, что нет информации, допустим, а в том, что образование – увы, «принуждение». Это так во всем мире. Хорошего качественного образования без принуждения не бывает, надо дать «пинок», чтобы ребенок отправился в школу, чтобы учился и делал домашние задания. Людей, которые учились бы сами для себя, очень мало. Их меньше, чем необходимо для функционирования современного общества. Человек вроде бы умом понимает, что надо учиться, получать образования для карьерных возможностей, но при этом в каждый момент времени есть более соблазнительные вещи, к примеру, сон. Большинство человечества не умеет работать без дедлайнов, поэтому образование сопряжено с постановкой в рамки, с четкими границами. А дистант сильно размыл эти границы. Если в школе учитель контролирует, то дома ребенок может сказать: «Марья Ивановна, у меня компьютер плохо работает» и уйти. Но это нужно не Марье Ивановне.

Второй аспект этого вопроса в том, что в интернете есть информация обо всем, у каждого школьника есть учебник – бери, читай, узнавай что-то новое, казалось бы. Но это почему-то без человеческого общения не работает. Информация есть, а знаний – нет. А для того, чтобы перерабатывать информацию в знание, нужен учитель. Я всегда привожу такие аналогии: смотреть спектакль в театре или смотреть его в записи – это разные вещи. Точно так же – онлайн-урок или обычный урок.  Кроме того, при общении с собеседником большая часть информации невербальная — как он смотрит, какая у него мимика, жесты, интонация и так далее. Все это при обучении онлайн обрубается. И когда, мы начли переходить на дистант, я своим коллегам сказал, что все уроки должны быть в виде видеоконференции, чтобы у детей остался каркас, чтобы они понимали, что уроки все равно начнутся в 9:15. Важно сохранять какую-то опору в жизни. Поэтому дистант – это опыт, который показал, над чем надо работать.

— Несмотря на это, школьники показывают ведь хорошие результаты. К примеру, 9 якутских школ вошли в Топ-20 по числу поступивших в ведущие вузы страны.

— Если не предпринимать активных шагов, то любые результаты, которые измеряются числом, поляризуются. Это касается богатства, которое, грубо говоря, характеризуется числом накопленных рублей. Поэтому здесь середины нет, есть либо очень богатые, либо очень бедные. То же самое касается результатов экзаменов или олимпиад, а также поступления. Все расходится. В силу этого топовых вузов очень мало, несколько десятков, при том, что в России под тысячу вузов. Туда баллы при поступлении зашкаливают. Например, в наш факультет математики и компьютерных наук на «анализ данных и промышленное программирование» было так, что просто по результатам ЕГЭ не поступить. Было 22 заявлений призеров Всероссийской олимпиады на 20 мест.  Но таких вузов и специальностей мало. Но вопрос состоит в том, зачем мы получаем высшее образование? Чтобы потом работать. И постановка вопроса должна быть не в том, что я хочу поступить в топовый вуз и, если я туда поступил, я молодец. Правильная постановка – я хочу быть, допустим, лесничим, значит, я иду в лесотехническую академию. Она не топовый вуз, но по этой специальности – главная и самая лучшая. Поэтому к рейтингам надо относиться очень спокойно, но с другой стороны, если ты призер Всероссийской олимпиады, тебе все пути открыты. В Якутии, по-моему, таких было семь человек.

«Меня всегда спрашивают, хорошее ли образование в Финляндии? Не бывает ничего хорошего или плохого, оно бывает с какой-то целью. Хорошесть или плохость мы должны оценивать по тому, насколько образование соответствует целям, которые ставят. Например, у финнов нет амбиций полететь в космос, разгадывать тайны мироздания, нет цели осваивать Марс – они этого и не скрывают. А в России амбиции есть. Мы переживаем, что у нас с космосом что-то не то, у нас есть стратегии научно-технологического развития и т.д. Поэтому система образования должна соответствовать этим амбициям и, следовательно, она не может быть финской, к примеру. Любые высокие достижения – через кровь, пот и слезы»

— Не так давно в Якутске открылась Международная арктическая школа, где действует система международного бакалавриата. Насколько это практикуется  в других регионах России и является ли открытие таких «особенных» школ нормальной практикой?

— У образовательного процесса есть много действующих сторон и много интересантов. Надо четко понимать, что интересантом образовательного процесса является не только ученик. Этот процесс происходит  в интересах семьи, общества, государства. В силу этого они формулируют определенные требования, стандарты согласно каким-то потребностям. К примеру, история и литература для национальной идентичности, математика – потому что мы намерены развиваться  и так далее. Когда мы начинаем заниматься по программам международного бакалавриата, мы немного отодвигаем эти моменты в сторону. Есть еще и ситуация, что такое обучение довольно дорогое. И эти причины должны быть объяснены. Например, к тому, что готовят гениального скрипача или к тому, что в самом прекрасном балетном училище имени Посельских в Якутске занимаются талантливые балерины вопросов нет.

А в России школы с международным бакалавриатом открывают в основном частники. Это было развито еще в 90-е годы, у них были даже выпускные экзамены отдельные. Но, мне кажется, это чересчур.

— Давайте затронем науку в школе. Есть дети, которые с малого возраста поражают своими открытиями, экспериментами, некоторые могут даже конкурировать с состоявшимися учеными. Но все-таки есть ли у науки возраст?

— У науки возраста нет, у нее есть критерии: правда или неправда, новое или неновое. Наука науке – рознь. Великий немецкий поэт Гете одновременно славен и как физик, потому что он сделал открытие в оптике, но сделал он это, потому что оптики как таковой и не было. В этом случае новые знания лежали рядом. Сейчас есть науки, в которых фронтир очень далеко, чтобы до него дойти, надо много учиться. А есть и науки, в которых он очень близко, здесь практически нет необходимости многое учить, поэтому ребенок может сделать что-то новое. Все зависит от отрасли. Но я не стал бы отметать профессионализм, а с другой стороны, есть недоработанные вещи, которые дети могут доработать. Я не удивляюсь, когда школьники пишут научные статьи, где находят неизведанные свойства треугольника. Это вполне может быть.

— И в заключение скажите, какой должна быть современная школа?

— Я уверен, что современная школа – это хорошие учителя. Все остальное вторично. К нам однажды приезжала делегация из Татарстана и удивилась, почему это Президентский лицей живет скромненько, стены — не золотые, потолки — не расписные, а в классах висят обыкновенные меловые доски. Но ведь самое главное в школе — учитель и дети.