От председателей зависело многое. О жизни якутского села в годы войны

В Национальной библиотеке Якутии 25 апреля в режиме онлайн-марафона прошла ежегодная акция «Библионочь», где в прямом эфире Инстаграма лекцию о жизни якутского села в годы войны прочитал младший научный сотрудник отдела истории и арктических исследований Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН Александр Винокуров. Сегодня он – гость газеты «Якутия».

---

Войну встретили ослабленными

– Начало войны якутские колхозы встретили ослабленными. Виной тому была засуха, начавшаяся в 1937 году. Судя по архивным данным, первые два-три года было еще относительно терпимо, но к 1940-1941 годам положение ухудшилось. Надо отметить, что в каждом из 19 южных животноводческих районов, к которым относятся вилюйская, центральная, заречная группы, Олекминский и часть Ленского районов, ситуация складывалась по-разному. Кто-то пострадал от засухи больше, кто-то – меньше. Руководство республики предприняло ряд мер, в частности, наиболее пострадавшие колхозы получили сенокосные угодья в других местах – например, Мегино-Кангаласскому, Чурапчинскому и Амгинскому выделили 14 тысяч га покосов в других районах, а традиционно засушливый Усть-Алданский отправлял своих коров на выпас в Намский.

Собственно, засуха для нас – явление привычное. Привычное и цикличное. Поэтому до коллективизации, когда якутские семьи жили по аласам и кормились в рамках той экосистемы, которая обеспечивала их всем необходимым, они занимались первичной мелиорацией – устраивали запруды, спускали озера для получения дополнительных пастбищ и покосов, а в обмелевшие водоемы, наоборот, направляли образовавшиеся при весеннем снеготаянии ручьи. Так и переживали засухи.

Но колхозникам заниматься всем этим было некогда – надо было выполнять план.

Скот было нечем кормить

– Это стало ещё более трудной задачей с началом войны, когда мужчины ушли на фронт.

В 1941–1942 годах план по заготовке сена в большинстве районов выполнить не смогли.

В связи с засухой чурапчинские колхозы начали переселять на север. Скот ведь нечем было кормить, и предполагалось, что вместо животноводства они займутся ловом рыбы. Переселяли не только чурапчинцев, но и жителей других районов, например, устьалданцев. В архиве сохранились документы рыболовецких колхозов и совхозов, в которых они работали.

Кстати, нужно отличать их от спецпереселенцев – литовцев, финнов, латышей, которые не имели права покидать свои поселки. Наши же колхозники не считались спецпереселенцами и могли свободно перемещаться по району.

Были и такие, кто на новом месте не задержался – вернулся домой, едва установился зимник. Люди тогда жили по аласам, и можно было передвигаться от одной семьи к другой даже самой суровой зимой.

Заболонь сосны, луковицы саранок

– Как люди выживали в войну? Здесь, надо сказать, определяющую роль играл человеческий фактор: от председателей зависело многое.

Норма, выдаваемая на человека или на семью, в каждом колхозе была разная, председатели ее сами устанавливали, исходя из своих возможностей.

Где-то открывали общественные столовые. Мой прадед Данил Васильевич Киприянов, председатель колхоза «III Интернационал» в Качикатцах Орджоникидзевского района (ныне Хангаласский улус), организовал такую столовую.

А кого-то спасло так называемое «дюкашество», когда две или несколько семей съезжались, чтобы пережить зиму. Камелек, отапливающий юрту, очень «прожорлив», дров надо много, и лишняя пара рук здесь более чем кстати, как и при заготовке льда.

Ещё спасала охота – зимой на зайцев, весной, летом и осенью – на уток и гусей. Кстати, это была бескровная охота при помощи силков, пастей, капканов. Мужчин-то нет, а женщины, старики и дети от зари до зари – на работе.

Кроме этого, у людей всё-таки было и личное подсобное хозяйство – небольшие полоски земли, на которых сеяли самые неприхотливые культуры – ячмень, овес. Но опять-таки была разница по районам – где-то эти полоски давали более-менее сносный урожай, где-то – нет. Плодородность почвы везде разная, опять же близость воды, погодные условия.

В этих условиях все шло в пищу – заболонь сосны и лиственницы, луковицы саранок…

Самым тяжелым периодом были 1941–1942 годы.

В 1942-м в республику с проверкой прибыли представители НКВД – как раз по поводу засухи. По результатам этой проверки первого секретаря обкома Степаненко в 1943 году перевели на другую работу.

Сменилось руководство не только обкома, но и Совнаркома.

Илья Егорович Винокуров, возглавив республику, возродил традиционные якутские практики, издревле помогавшие нашим предкам переживать природные катаклизмы, а там и засуха, наконец, закончилась, но понадобилось много времени, чтобы жизнь нормализовалась.

Конечно, если бы не война, от засухи республика оправилась бы быстрее, и последствий таких не было бы.

Налогов не менее десятка

– Что касается экономики, то в то время одних налогов было не менее десятка: военный налог, местный налог, сельскохозяйственный налог, натуральный (забил свою корову – плати с нее налог), налог с дымохода (то есть имущественный), сбор за заготовку дров (говоря современным языком, билет на вырубку), культурный налог, налог на холостых… Помимо этого, были другие сборы – подписка на государственный заем, в разные фонды – например, Фонд обороны или сбор денег, скажем, на танковую колонну.

Был ещё фонд «Лошадь – Красной армии», куда сдавали, как понятно из названия, лошадей (с упряжью и сеном). Существовали и другие повинности, как, например, доставка грузов в промышленные районы, тот же Аллах-Юнь, когда люди и подводы, которых так не хватало в колхозах, выезжали в сторону приисков по первому снегу, а возвращались только весной.

Главное – трудоустройство

– При этом государство, со своей стороны, выплачивало пособия некоторым категориям населения.

На 1 октября 1944 года в республике насчитывалось 39906 семей военнослужащих, из них 16740 получали пособия и пенсии. Выплаты – в зависимости от местности – составляли от 100 до 200 рублей.

Также семьи военнослужащих и инвалиды войны обеспечивались квартирами (но это могла быть и комната) и деньгами на ремонт жилья.

Что касается инвалидов войны, с ними работали райсобесы — трудоустраивали, в случае необходимости – переобучали. Выделяли путевки на санаторно-курортное лечение – в тот же Абалахский круглогодовой курорт грязелечения, как он тогда назывался.

Но главным было трудоустройство. На 1 декабря 1943 года 50 инвалидов войны были председателями колхозов, 26 – председателями наслежных советов, 24 – счетоводами, 71 – бригадирами и 27 заведовали молочнотоварными фермами. Конечно, большинство, по возможности, старались вернуться на прежнее место работы.

В городах и райцентрах создавались артели инвалидов, выпускавшие кустарные товары – посуду, обувь и так далее.

То есть государство не выпускало из поля зрения тех, кто, защищая свою Родину, лишился здоровья, и семьи, оставшиеся без кормильцев. Об этом надо помнить.