Николай Чоччасов: «Начинаю скульптуру под тяжелый рок, завершаю – под эстраду 80-х»

До сих пор у всех на слуху история, как наши женщины сдавали серебро, чтобы отлить Оскара для Леонардо ди Каприо. Получился Эллэй, глядящий в небо. Скоро второй серебряный Эллэй в стальном плаще отправится к своему адресату – автору саги «Песнь Льда и Пламени» Джорджу Мартину. Автор обоих – скульптор Николай Чоччасов.

---

Дворник с метлой

А старшего «брата» обоих Эллэев вы все хорошо знаете – это Дворник с метлой возле кинотеатра «Центральный» в Якутске.

Вдохновил Николая Чоччасова на его создание Анатолий Кырджагасов, тогдашний министр жилищно-коммунального хозяйства. Но когда из множества эскизов начал «вырисовываться» тот дворник, которого мы сейчас все знаем, Кырджагасову он не приглянулся.

«Есть у него лицо», — говорит автор

Прошло лет пять-шесть, и скульптор решил отлить в бронзе мини-дворника – авось, пригодится когда-нибудь.

Как-то раз, отправляясь на встречу с главным архитектором города Ириной Алексеевой, прихватил фигурку с собой в качестве подарка, и довольно долго «работник ЖКХ» встречал в ее кабинете всех пришедших на прием.

— А через год волшебным образом все получилось, — улыбается Николай. – Но судьбу его решали голосованием. Причастные мне рассказывали потом, что голосовали за моего Дворника, не надеясь на удачу.

— Думали, наверное, что других отпугнет отсутствие лица.

— Есть у него лицо. Но вы же на лицо внимания не обращаете – как и на лица всех дворников. А там поблизости их 20 человек работает. Они, кстати, часто юморят: то кучку мусора под его метлу заметут, то своими метлами специально след к ней на снегу «нарисуют», а если дети соком его обольют – протирают. Не хотят, чтобы он чумазый стоял. В общем, скучать ему не приходится.

Тираннозавр – начало начал

Из Якутии с любовью: Серебряного Джона Сноу подарят Джорджу Мартину (ВИДЕО)

Первым детищем Николая Чоччасова на поприще скульптуры был динозавр. Но обо всем по порядку.

Колин дедушка, народный мастер Анисим Григорьевич Прокопьев, фельдшер-акушер по образованию, был скульптором-самоучкой. Выйдя на пенсию, потомок верхневилюйских кузнецов и косторезов до всего дошел сам. Бюсты и памятники его работы стоят в Верхневилюйске, Вилюйске, Нюрбе, Сунтаре, Бердигестяхе и даже где-то на севере.

Он и научил Колю рисовать: россыпь точек на белом листе бумаги, если провести линию от одной к другой, превращалась в цыпленка, курицу.

Первый свой пазл мальчик тоже получил от дедушки — самодельный пазл из… портрета Сталина.

А вот к мастерской дед Колю на пушечный выстрел не подпускал – там была бензиновая горелка. Именно поэтому его туда тянуло как магнитом.

В целях отвлечения внука от опасного места дедушка вручил ему ком глины и велел вылепить… да хотя бы динозавра, на которых Коля был в то время помешан.

Засев за сделанный дедом каркас, будущий скульптор забыл обо всем, тем более что тираннозавр у него получился вполне приличный.

Десять чоронов из питерской березы

О скульптуре он тогда не помышлял. Да и позже тоже – его любовью стала анимация, причем он не просто любил мультики, а сам мечтал делать их. К тому времени семья переехала из Верхневилюйска в Якутск, и старшеклассник Коля бегал по всему городу в поисках журнала «Кино и анимация» — номера поступали не во все киоски.

После школы он выучился в художественном училище на резчика по дереву. Долго потом при виде берез начинал рефлекторно прикидывать, сколько чоронов выйдет из одного ствола: якутская береза способна «дать» три-четыре, а, скажем, питерская – все десять!

В 1997 году после преддипломной практики на «Сахафильме» собирался поступать во ВГИК — там как раз объявили набор на режиссеров и художников анимационных фильмов. Но экзамены во ВГИК были в августе, и чтобы не болтаться летом без дела, он решил «размяться» на экзаменах в Санкт-Петербургский академический институт живописи, скульптуры и архитектуры.

Свистать всех наверх

На факультет скульптуры приняли в тот год восьмерых. Николай был пятым.

Новобранцев тут же приставили к делу: как раз начиналась реконструкция Минервы на куполе академии, и «наверх» свистали всех – аспирантов, старшекурсников и, само собой, «первачей».

Обмеры, замешивание глины, собственно лепка начинались с восьми утра и продолжались почти до полуночи. А закончилась эта реконструкция, когда они уже были на четвертом курсе.

Еще студентов привлекали к работе над рельефами для Храма Христа Спасителя. Платили по 50 тысяч в день. Этой суммы хватало на хлеб и коробку пельменей. Жить можно…

Разбор полетов

Но были и более хлебные места – оловянная миниатюра, иначе говоря, изготовление коллекционных солдатиков – викингов, самураев, древних греков, ковбоев, индейцев… Одна фигурка может стоить до тысячи долларов, и работать над ней надо полтора-два месяца. На те, что попроще и поменьше, уходило две-три недели.

Поменьше – это 3,2 см и 5,8 см. За больших – 9,8 см – Николай не брался никогда, хоть и платили за них по максимуму: деталей уйма, а значит, и работы, а надо ведь еще и на занятия ходить, и жене помогать.

Женился он на втором курсе.

Уроженка Улан-Удэ Нинель, Неля училась на искусствоведа, так что все его работы разбирались с пристрастием дважды – в академии и дома.

Нередко Колин педагог Павел Онуфриевич Шевченко (для студентов – Шеф) вызывал Нелю пообщаться, и за чашкой чая они подолгу беседовали. Разумеется, макеты и модели Николая не раз становились темой этих разговоров, что было ему, прямо скажем, не по вкусу, но те двое лишь посмеивались: «Для твоей же пользы».

Потом, когда Нели не стало, он часто вспоминал, что она говорила про индивидуальный почерк, про подачу… Да и замечания Шефа, по его словам, до сих пор «в голове набатом, когда работа застопорится».

Пари на буузы

Совместная жизнь Николая и Нели началась с пари на тему «а я за весь день не попрошу у тебя прощения».

Коля бдил, но когда они большой компанией уселись перед телевизором, слегка расслабился, и на невинный Нелин вопрос, что сейчас сказал герой, не задумываясь, ответил: «Прости». И лишь услышав ее торжествующее «ага!», понял, что проиграл.

Проспоривший должен был приготовить буузы. Николай понятия не имел, что это такое и с чем их едят, а из объяснений учившегося на старших курсах бурята усвоил только одно – нужна специальная кастрюля, которой у него, разумеется, не было. Пришлось развешивать по всему студгородку объявления: «Одолжу пароварку. Срочно».

Искомый предмет нашелся этажом выше у студентки из Бурятии, которая заодно подробно расписала Коле весь процесс.

…Николай уже налепил больше половины, когда пришла Неля. Конечно, выигравшая сторона не обязана помогать проигравшей, но ее душа все-таки не стерпела.

Они получились очень вкусными – их первые совместные буузы. Потом Неля с Колей частенько готовили вместе. По отдельности как-то не получалось: вечером возвращались домой в одно время, и чтобы побыстрее сесть за стол, готовили в четыре руки. Очень нужная семейная традиция!

Десант в окошко

Вскоре родился сын Айсен, которому повезло с младенчества играть уникальными солдатиками: по обычаю, скульптору после отливки дарят одну фигурку — «мастер-модель», авторский экземпляр. Сколько таких авторских экземпляров «десантировал» в окошко малыш!

Николай Чоччасов с сыном Айсеном

Сейчас Айсен уже студент, но выбрал совсем другую сферу. Вырос-то в отцовской мастерской, поэтому сейчас его туда калачом не заманишь, хотя рисует он хорошо.

А вот как рисует сам Николай, выяснить проблематично.

— Рисовать не люблю. А если рисую, моим рисункам очень быстро «приделывают ноги» – друзья даже в черновиках копаются: «Вот это я возьму, и это тоже». Так что показать сейчас нечего.

Мне проще вылепить. Хотя помню один случай, это еще в Питере было. Лепил я голубя. Вроде и фотографий полно, и сами они вокруг стаями летают. Я их прикармливал, наблюдал, а ничего не получалось. Но когда зарисовал, сразу понял, как он сидит, как смотрит. Только через рисунок!

Собаке пришлось «подрасти»

— Когда надо изваять конкретного человека, изучаю его фотографии, читаю о нем, слушаю рассказы родственников. Иногда после такого первоначальный эскиз меняется кардинально, но бывает, что сходство удается ухватить с самого начала.

При работе над памятником Герою Советского Союза Николаю Кондакову я много общался с его вдовой Ниной Иннокентьевной Протопоповой и дочерью Елизаветой Николаевной. Это было общее решение – показать его молодым человеком, у которого вся жизнь впереди.

А когда делал Девочку с собакой, прототипом которой была Карина Чикитова, мне нужно было передать в первую очередь характер, а не портретное сходство. Она же ребенок еще, ее беречь надо. А собака – вот та «настоящая». Вылепил ее по фотографиям Кырачаана, который был с ней в тайге. Правда, у меня он постарше: рядом с фигурой девочки щенок не смотрелся, поэтому пришлось ему «подрасти».

Удлинить ноги грациям

— Скульптурную композицию по картине Андрея Чикачева «Одуванчики. Три грации» мы с моим однокурсником – тувинцем Шолбаном Тарачи, который тогда жил здесь, делали под пристальным контролем Андрея Васильевича.

Одуванчики. Три грации

Он руководил процессом по телефону – то ноги надо было удлинить, то еще что. А так как эту композицию мы отливали в Улан-Удэ, позировали дети отливщиков. Ну как позировали – подзовешь, посмотришь, запомнишь, ребенок же надолго в одной позе не замрет.

Взрослого лепить намного проще. У ребенка так много эмоций, энергии – попробуй их передать. Да и чисто анатомически это еще «не созревший» человек.

Красавица – с первого эскиза

— «Красавицу реку Лену», которая стоит на набережной Олекминска, мы делали «по мотивам» готового рисунка. Был конкурс, его признали лучшим. Так что образ взят оттуда и сделан с первого эскиза. Не очень часто такое бывает.

Над «Леной» мы работали втроем – Гоша Романов (он, кстати, второго Эллэя отливал), Эдик Николаев и я. А когда вандалы нашу «Лену» повредили, Гоша поехал ее восстанавливать.

— Переживали?

— Что случилось, то случилось. Гошины, кстати, слова. А вообще, конечно, без переживаний в нашем деле не обходится. Никогда ведь не знаешь, как люди твою работу примут. Из-за этих переживаний и процесс может застопориться. Потом, конечно, снова активизируется – нельзя же вечно переживать. А сделанная работа – она уже своей жизнью живет.

О материале и варенье

— Николай, откуда к вам приходят идеи?

— Отовсюду. Иду по улице и все интересные моменты снимаю на телефон – как собака скребется, как человек идет. Или вот дома у товарища есть разделочная доска, которая со временем приобрела вид конской головы, а спил на месте сучка – как глаз.

А у Василия Васильевича Бочкарева в мастерской доска, на которой он глину мнет. Однажды он ее к стене прислонил, а из пятен проступила фигура Венеры. Не всегда ее увидишь – только под определенным углом, при определенном освещении…

— При особом взгляде.

— Ну, наверное. В общем, заснял я ее. Сделаю потом.   

— Какие материалы предпочитаете?

— Скульптор работает с любым материалом. Не люблю, когда спрашивают, умею ли я работать с мрамором, гранитом… Даже настроение портится. У скульптора надо спрашивать: «С каким материалом еще не пробовал работать?». Как бы это объяснить? Ну вот на хлеб с маслом можно любое варенье намазать – хоть земляничное, хоть смородиновое – все равно будет сладко и вкусно.

Ваять под балладный рок

Работа над новым памятником

— У вас есть хобби?

— Есть. Скульптура. Вернее, это не хобби и не работа, а образ жизни. Как тренировки у спортсменов. Или готовка для поваров. Есть у меня друзья, которые в ресторанах работают, так они иногда приходят домой, потирая руки: «Приготовлю-ка я чего-нибудь!». На работе-то от утвержденного меню не отступишь, а душа, может, хочет креветок в лимонном соусе. Вот и я в мастерскую прихожу когда поработать, а когда отдохнуть.

У меня и дед был такой. Сначала меня учил, а когда я в академию поступил – учился у меня. Мы с ним вместе в 2004 году бюст Юрия Прокопьева сделали.  

— А каково это – работать с кем-то?

— Нас в мастерской пять человек. А где соседство, там и сотрудничество.

— На пятки друг другу не наступаете?

— Приноровились уже. Хотя иногда бывает, что все вдруг дружно уйдут, тогда к своей модели подходишь прямо с наслаждением – вот сейчас поработаю! Надеваю наушники, и вперед.

Без музыки работать не могу. Когда только начинаю работу, слушаю рок, тяжелый металл, этно. В разгар процесса – джаз, балладный рок, фанк, электро-свинг. Под конец – ретро, эстрада 1980-х. Музыка детства, как-никак.

Желание по Юнгу и конная «мечта»

— А читаете что?

— Научную фантастику, но только классику, а не современность. Сейчас меньше стал читать, раньше-то прямо запоем. Наш мастер в академии говорил: «Читайте психологию». Заказчик же порой сам не знает, чего он хочет, и скульптор, как волшебник на голубом вертолете, должен угадать его неосознанное желание. Но не зря же мы Юнга с Фрейдом прорабатывали.

Что касается фильмов, тут все зависит от цели. Если надо отдохнуть, то нет ничего лучше экшна по марвеловским комиксам. Картинка идет, мозг отключается. А для души – фильмы с Кайдановским, фестивальные ленты.

С сыном у нас вкусы разные. Ему вообще картинка не важна. С детства такой. Помню, когда он совсем маленький был, по телевизору показывали занудный черно-белый мультик по греческим мифам. Я два раза чуть не уснул, а он смотрел, выронив пустышку.

Кстати, «Игра престолов» его не интересует.

Он у меня во всем самостоятельный. Каждое лето к дедушке с бабушкой в Улан-Удэ ездит, а я сколько ни мечтаю его в Верхневилюйск свозить – не соглашается. Пока. Но я его все-таки туда вытащу. Есть у меня такая мечта. А еще есть мечта – вылепить конную скульптуру. С первого курса об этом думаю…