Любовь Борисова: Мы работаем не ради красных дорожек. И не ради денег

Режиссерский дебют Любови Борисовой оказался оглушительно успешным: фильм «Надо мною солнце не садится» получил два приза Московского международного кинофестиваля, в том числе приз зрительских симпатий. При этом он имеет шансы выйти не только в российский прокат, но и международный. Однако это не первая ее работа в кино. В интервью Любовь Борисова рассказала и о своем последнем фильме, и о том, что было до.

---

В фильмографию Любови Борисовой входят самые кассовые и титулованные фильмы последних лет: «Айыы Уола», «Кэрэл», «Царь-птица», а также телесериалы «Ыллыктар», «Олох тугэннэрэ».

Кем она только не была: и продюсером, и вторым режиссером, и режиссером монтажа (просьба не путать эти понятия!). Кроме этого, на youtube у нее есть свой канал для детей (Okoo Canal), и многие родители признаются, что без ее сказок и мультиков на ночь их отпрыски отказываются ложиться спать (кстати, младшая сестра главного героя фильма «Надо мною солнце не садится» смотрит на своем планшете именно его).

В общем, Любовь Борисова – настоящий универсал.

Банковская самодеятельность

А наше с ней интервью началось, как водится, с вопроса, что привело ее в кино.

— На пятилетие банка, где я тогда работала, решено было снять две короткометражки. А мой брат Володя был сотрудником филиала НВК «Саха» и научил меня монтировать, так что это дело поручили мне.

— Интересно, на что похожи съемки в банке? Тамошняя атмосфера вроде совсем не располагает…

— Оба фильма мы сняли у меня дома за один-единственный выходной.

— Не верю, как говорил Станиславский. Пусть это и короткометражки, но снять их за один день?

— Благодаря жесткому планированию – съемочный день был расписан по минутам.

— А что в результате?

— Всем понравилось, и летом мы решили замахнуться на полный метр. Я написала сценарий и вышла на небольшую студию «Номад». Мы создали под него ООО, начали искать деньги.

И тут наклюнулся другой проект – сериал Аркадия Новикова «Тишка-Мишка, кот на крыше». Бюджет был минимальный: мы нашли деньги только на еду и ГСМ.

— За идею, значит, работали.

— Днем снимали, вечером монтировали, ночью часов до трех придумывали следующую серию. Потом мы засыпали, а Аркадий додумывал ход действия, и утром нас уже ждал готовый сюжет. То есть почти готовый – когда доходило до диалогов, актерам приходилось импровизировать, а мы на это смотрели, сами порой не зная, что будет дальше.

«Ловила подсказки Вселенной»

Возвращаться после этого в банк было невыносимо. И я ушла – в никуда. Какое-то время занималась всем подряд и ловила подсказки Вселенной. Кто бы куда ни позвал – соглашалась.

Как раз в это время известная в нашей республике многим Эмили Май и ее муж Кристоф Була собрались снимать на севере якутскую часть своего фильма «Кочевое детство». Я в одиночку свозила их в Момский улус. Посмотрела, как работают европейцы. Это была хорошая школа.

— Интересно, каково было режиссеру. Эмили-то не первый раз в Якутии, а месье Була о нас только от нее, небось, и узнал.

— Когда мы снимали в горах, пришел прогноз, что надвигается циклон – говорили, что это на месяц, а он не хотел снимать в пасмурную погоду. У нас же не только солнце засело за тучи, так еще и олени отказывались бежать на камеру.

Тогда я намазала хлеб маслом и дала Кристофу: «Иди, поговори с природой, попроси помочь». Он поначалу не понял, а бутерброд даже порывался съесть, но Эмили остановила и начала ему втолковывать по-французски то, что я пыталась объяснить по-английски.

В итоге он все-таки покормил землю, и тут же, как по заказу, «включилось» солнце, а олени дружно побежали в нужную сторону.

Для тех, кто работает в кино, такое – в порядке вещей.

«Айыы Уола». Пустельга

— Когда режиссер Эдуард Новиков готовился к съемкам фильма «Айыы Уола», в ходе работы над сценарием он решил, что первая сцена должна быть символичной: герой освобождает птицу, запутавшуюся в сети. Изначально это происходило в теплице.

Но нам сразу стало ясно, что надо оторваться от земли – чердак будет в самый раз. А пока мы это обсуждали, оператор Сема Аманатов слушал и зарисовывал: вот крыша, старый стул слева от чердачной двери, рядом детская юла…

Потом мы позвонили маме Александра Самсонова, Марфе Иннокентьевне: «У вас на крыше есть старый хлам?». Она сказала, что нет. Ладно, думаем, натаскаем от соседей.

Приезжаем в Улахан-Ан, а там выяснилось, что вход на крышу у них со стороны улицы. Нам это не подходило. С позволения Марфы Иннокентьевны выпилили вход со двора, приставили лестницу, поднялись и увидели… старый стул слева от дверцы и юлу! Тут же лежала и металлическая сетка, в которой должна была запутаться птица.

— Не удивлюсь, если и птица сама к вам прилетела.

— С птицей была совершенно особая история. По сценарию это был жаворонок, однако поймать его не удалось, и под конец мы были уже согласны на любую птицу. Продюсер Марианна Скрыбыкина поехала в «Орто Дойду» и сказала: «Хоть попугая дайте!».

За три до съемок я, сидя в офисе, услышала – кто-то царапается в окно. Смотрю – пустельга. Сидит и смотрит на меня, крылья расправила, хлопает ими, но не улетает. Я ее сфотографировала.

В первый день съемок она явилась опять и все последующие дни прилетала снова и снова – в разные точки города. Потом вдруг пропала. А когда Марианна поехала в «Орто Дойду», ей там сказали: «Вот, пару дней назад из города привезли», — и вручили… пустельгу.

Позже Марфа Иннокентьевна показала нам песенники своего сына, и там был рисунок: он явно хотел нарисовать орла, но у орла другие глаза. Птица с круглым детским взглядом, которую он изобразил, больше похожа на пустельгу.

 «Кэрэл». Идеальный саундтрек

— А во время съемок фильма «Кэрэл» подобные истории случались?

— В съемках я не участвовала, но на «Sreda studio», где я тогда работала, проходил постпродакшн фильма. И вот хожу я мимо них и вижу: ребята свой фильм монтируют-монтируют и никак не смонтируют.

Подошла и спросила: что там у вас? Знаю, когда долго занимаешься монтажом, глаз замыливается, и нужен свежий взгляд. Они показали мне материал, и я им сказала: «Я бы изменила финал и кое-что поменяла местами».

— И как они на это отреагировали?

— Доверили мне закончить монтаж.

— И никаких тебе «я художник, я так вижу»? 

— Кеша (продюсер Иннокентий Луковцев) и Валентин (режиссер Валентин Макаров) очень тонко все чувствуют, идеи подхватывают на лету. Валентин радовался каждой находке.

Как только я сдала смонтированный материал на покраску, позвонил Сема Аманатов: «Клип для слепых детей снять надо. Возьмешься?».

Если бы он позвонил хотя бы парой дней раньше, когда я была занята монтажом, я бы отказала. А тут послушала песню, и в голове у меня щелкнуло: это идеальный саундтрек для «Кэрэл»!

— Разве это не изначально было задумано?

— В том-то и дело, что нет. А когда я позвонила Валентину, выяснилось, что Рома – мальчик, который там поет, был его консультантом, когда он работал над ролью слепого певца. Круг замкнулся. Клип выстрелил, фильм тоже, а дети стали звездами.

Я уверена: хороший проект начинает жить своей жизнью и притягивать нужные ситуации, нужных людей. Давно уже этому не удивляюсь.

 

Киноклуб в кафе

— Достаточно вспомнить, как я пришла в кино. Уйдя из банка, я познакомилась с Сарданой Саввиной, и нам захотелось сделать что-то для якутского кино. Дай, думаем, сходим к председателю Союза кинематографистов Иннокентию Аммосову, но было как-то неудобно являться без повода. А после съемок «Кочевого детства», пока Эмили Май была в городе, мы решили пойти к Кеше с ней.

И как раз, когда я собиралась на эту встречу, позвонил ресторатор Александр Скрипин: «Люба, я тут поставил в кафе проектор, а что крутить – не знаю. Может, у тебя есть выход на якутских режиссеров?»

С этим я к Кеше и пришла.

Мы оказались в нужное время в нужном месте. Якутские фильмы негде было смотреть, а киношникам, как воздух, нужны были зрители и обратная связь.

Скрипинское кафе стало местом встречи стихийно возникшего киноклуба, который потом вырос до Сообщества независимых кинематографистов. На совместных корпоративах, куда каждый приносил из дома по блюду, обсуждались новые проекты, образовывались творческие тандемы.

Режиссер Степан Бурнашев в свое время не пропускал ни одного заседания нашего киноклуба. Он, кстати, тоже экономист по образованию, как и я. И оператор Искандер Иванов.

 Из экономистов – в кинематографисты

— Экономический склад ума и привычка все четко планировать очень помогают мне сейчас. Учась в Финансово-экономическом институте ЯГУ и работая в банке, я ломала свой мозг, можно сказать, «хакнула» его, хотя это мне тогда и не нравилось…

— Это было продолжением семейной династии? Я имею в виду поступление на ФЭИ.

— Это было веянием времени. Тогда считалось, что люди в этой сфере гарантированно заработают себе на хлеб с маслом.

А так мой отец Пантелеймон Михайлович Борисов – мастер-уус и хомусист. Мама Татьяна Семеновна — режиссер Верхневилюйского народного театра.

Нас, детей, четверо – у меня сестра и два брата. Все наше детство прошло за кулисами и на гастролях.

А еще я увлекалась кино. Помню, как делала картотеку просмотренных видеофильмов – кто режиссер, кто актер.

— То есть системный подход был изначально.  

— Из-за этого даже мама начала разбираться в зарубежных кинозвездах.

— А что Татьяна Семеновна думает по поводу вашей работы в кино? Оценивает, как профессионал – профессионала?

— Когда моя фильмография стала разрастаться, мама предложила мне поработать вместе, и мы с Верхневилюйским театром сняли сказку «Тиинг Мэйии». Работать было легко.

— Дома и стены помогают.

— И мама. Она все организовала, поэтому процесс шел как по маслу. А это, скажу честно, мало где бывает, поэтому к окончанию проекта чаще всего с ног падаешь от изнеможения, чуть ли не заболеваешь. Но это только до тех пор, пока не позовут на новый – тогда я моментально оживаю. Для меня жизнь – это моя работа, работа – моя жизнь.

— А отдохнуть от нее не хочется?

— Куда бы я ни пришла – в театр, на концерт или еще куда, в голове все время крутится мысль: как это можно использовать в кино.

Как-то посидели на Новый год с подругами в кафешке, и мне понравился интерьер, а позже мы сняли там клип для фильма «Кэрэл».

— То есть кинематографисты действуют по принципу «одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю»?

— Это, наверное, у всех творческих людей так. Еще во время съемок «Айыы Уола» Эдик Новиков говорил, что хочет снять фильм по рассказу Василия Яковлева.

— Речь идет о «Царь-птице»?

— Да. Он даже камеру ставил у орлиного гнезда для наблюдения – верил, что придет время, и это ему пригодится. А в 2016-м позвонил мне: «Запускаюсь. Поработаешь со мной?»

— А об этом, пожалуйста, поподробней.

 «Царь-птица». Олени и коровы

— Натурные съемки начались в марте, а весна была ранняя, все таяло. С нашей фанерной юрты текло прямо ручьями, и все, кто был живой, таскали снег на крышу.

— Очень творческая работа…

— Но больше всего хлопот было с нашим зоопарком. Из питомника привезли трех якутских коров – одну старую и телок-двухлеток, для которых она была непререкаемым авторитетом. И когда этот «авторитет» однажды рванул в лес, они помчались следом, задрав хвосты. Во избежание следующих побегов мы эту зачинщицу запирали в хотоне.

— Представляю, как одиночное заточение повлияло на ее характер.

— В одной из сцен Степан (исполнитель главной роли Степан Петров) должен был вести ее к проруби, а она, улучив момент, поддела его рогами и стала толкать по тропке, испортив дубль. А ведь он не только в кадре, но и за кадром кормил их, водил на водопой, а ее еще и доил.

— Как говорится, требуется укротитель.

Во время съемок «Царь-птицы»

— А на съемках фильма болгарского режиссера Милко Лазарова «Ага» на моем попечении было два оленя. Ну, это кроме сопроводительной работы на площадке, контроля за изготовлением декораций на «Сахабулте», конвертации валюты из евро в рубли, отправки отснятой кинопленки в Париж три раза в неделю (причем ее ни в коем случае нельзя просвечивать рентгеном, и за этим нужно неусыпно следить) и так далее, и тому подобное…

— А тут еще и олени!

— Один по сценарию погибал, и для съемок его планировали временно усыпить. На интернет-форуме ветеринаров я узнала, что наркоз для оленя очень сложно подобрать – проще его забить. Да и мясо в таком случае можно съесть, а если животное умрет под наркозом, оно пропадет.

Молодого «пускать в расход» было жалко, и мы обменяли его на старого.

— Бедный…

— Наш каюр сразу обратил внимание, что он без проблем заходит в гараж и ведет себя, как дрессированный. Спросил у продавцов, откуда он. Выяснилось, что это ветеран цирка! Он даже участвовал в церемонии зажжения огня на Играх «Дети Азии».

Разумеется, «приговор» заслуженному артисту арены сразу отменили. Решили, что дадим второму оленю наркоз, а там будь что будет.

«Старик» сразу повеселел, хотя поначалу был совсем без настроения, будто понимал, что его привезли на верную смерть.

— А дальше-то что было?

— Молодой олень от наркоза отлично оправился, и сейчас они с «ветераном» вместе: мне время от времени шлют видео, где мои бывшие подопечные возят тележки и выполняют разные трюки, причем первым исполняет команды «дедушка», а молодой смотрит и повторяет за ним.

— Так вот что стоит за титрами «Ни одно животное в ходе съемок не пострадало»! Вообще, конечно, хотелось бы и «Агу» увидеть, ведь не всякая «птица» долетит до Берлинале. Про «Царь-птицу» и говорить не приходится. Как, кстати, отметили свой успех?

— Когда чествовали «Царь-птицу», мы с Семой Аманатовым и Кешей Сивцевым (звукорежиссер фильма) были в командировке в Тикси, так что все торжества прошли мимо нас.

— А что за командировка? Съемки «Надо мною солнце не садится»?

— Нет. Там снимали свой фильм латыши, им нужна была помощь, и мы их сопровождали. Помню, что очень замерзли. У меня и в мыслях тогда не было, что я вернусь на север снимать свой фильм. Но тиксинцы говорили: «Вы вернетесь, к нам всегда возвращаются». Так и получилось.

«Надо мною солнце не садится». Фильм про жизнь

— А вообще-то все началось с того, что глава Хара-Улахского национального (эвенского) наслега Василий Михайлович Баланов заказал документальную ленту о своем поселке.

В составе документалистов на север поехал Сема Аманатов, и когда он сказал, что на такой натуре можно снять и художественный фильм, директор «Сахафильма» Дмитрий Шадрин вспомнил свою давнюю идею – снять фильм по повести Николая Лугинова. Я взяла его за основу и относительно быстро написала сценарий.

— И что в нем от Лугинова, а что от Борисовой?

— Из повести я взяла биографию старика, который работает на базе и рассказывает всем, кто не отказывается его слушать, что ищет пропавшую в детстве дочь. Люди видели ее играющей в лодке, потом лодку, отнесенную течением, нашли, девочку – нет. А жена умерла от родов, пока он был на охоте.

Молодой коллега старика по базе там тоже есть, но его образ не был прописан, в этой повести, в сущности, только один герой – старик.

— Как тогда «родился» Алтан?

— Я люблю песню Моисея Кобякова «Хаартыскалар» («Фотографии»), которая звучит в нашем фильме. Это, конечно, не случайно. Я всегда хотела использовать ее. Вот из нее и «выросла» биография Алтана.

— А исполнителя роли как нашли? Со Степаном-то Дмитриевичем все понятно – после «Царь-птицы» там и кастинг не нужен, но молодой герой абсолютно нигде не засвечен.

— Иван Константинов – студент АГИКИ, и нам его порекомендовал Алексей Егоров-Еркен. Зашел он как-то на «Сахафильм», где мы в кабинете Дмитрия Шадрина как раз обсуждали сценарий, и сказал, что есть у него на примете земляк из вилюйского села Тыымпы, которого он знает чуть ли не с пеленок. Еще сказал: «Видит бог, для себя берег!»

— То есть вы его взяли не глядя?

— Почему не глядя? Попросили видео по ватсапу отправить.

— И тут ватсап! Он же у вас прямо один из героев фильма.

— Мы же фильм про жизнь сняли. А сейчас какая жизнь без ватсапа?

— Это точно. А в том своем видео по ватсапу Иван пел? В фильме-то Алтан поет.

— Изначально я думала: если что – «споет» под фонограмму. Но никакой фонограммы не понадобилось, он хороший певец и на укулеле, кстати, сам играет.

— Укулеле-то откуда взялась?

— При обсуждении сценария наш композитор Моисей Кобяков высказал такое пожелание. Повезло еще, что сейчас это часть молодежной субкультуры. У моих племянниц, например, этих укулеле две штуки.

— А можно вернуться к сценарию? Что еще вы добавили от себя к литературной основе?

— Диалоги и историю Алтана. Всю их историю со стариком.

— Пользуясь случаем, хочу сказать: история получилась удивительная. И воплощение, конечно. Причем не только главные герои сыграли так, что всю вторую половину фильма глаза на мокром месте, но и второстепенные очень убедительны.

— Это непрофессиональные актеры. Гошу, на замену которому прибывает Алтан, сыграл муж нашего администратора Уйгулааны, местной жительницы, а Гошиных одноклассников – парни из Хара-Улаха, рыбаки.

— Рыбаки?! Уже второй раз хочется возопить «не верю!»

— Да, все удивляются. Гаврил Менкяров, исполнитель главной роли в фильме «Айыы Уола», а сейчас еще и режиссер, спрашивал, как мне это удалось.

— И как?

— Взяла листочки с текстом и отдала им. Причем просто так отдала, не вглядывалась, у кого слов больше, у кого меньше. Потом-то выяснилось, что наиболее разговорчивому из них текста совсем мало досталось, а молчуну – много. В шутку он даже предложил своему говорливому другу поменяться, но тот не согласился.

— Как говорится, сам виноват. Но если без шуток – как же нам, зрителям, повезло!

— Нам тоже. Он ведь взял свои бумажки и вечером пришел подготовленный. Оказалось, у него такая природная харизма! А страшилка, которую он Алтану рассказывает – это история, о которой мы узнали от главы наслега.

— Местный колорит!

— Хочу еще обязательно упомянуть о предпринимателе Владимире Владимировиче Алексееве, на котором в Хара-Улахе все держится. Он нас и продовольствием обеспечивал – рыбой, олениной. Ездили тоже, можно сказать, на нем – он просто отдал свою машину нашему художнику-постановщику Толе Кириллину со словами «доверяю ее тебе».

— Анатолий Кириллин — это случайно не Чээкэ из одноименного фильма?

— Он. У нас Толя тоже сыграл одну из ролей – хозяина песцовой фермы дядю Мишу.

— Его теперь совершенно точно замучают фразой его героя «тебе песец!» Но вам, как я слышала, в начале съемок пришлось пройти через серьезную встряску – песец не песец, однако страху натерпелись.

— К месту съемок мы ехали тремя партиями. Операторы со всей техникой первыми улетели на вертолете, во второй партии была я с художником-постановщиком. Мы должны были все подготовить к приезду актеров. Вертолета уже не было, поехали наземным путем и чуть не утонули при переходе через речки. Там ведь так – сегодня брод есть, завтра нет.

— Молись богу – живым доедешь.

— Танкетку вел как раз Владимир Владимирович, и брод внезапно исчез, мы зависли. Вода хлынула в обе кабины, даже в заднюю, где сидели мы, хотя она изолированная. Водитель потом сказал: «Я думал – все». Помню, сидящие рядом со мной женщины закричали: «Духов покормите!»

— Как это в танкетке-то сделать?

— Там люк был открытый. Через него мы свое подношение и отдали. Вообще, Владимир Владимирович и его отец Владимир Сергеевич столько нам помогали!

— Да, без помощи местных в таких краях никуда.

— Владимир Сергеевич, кстати, был родом из Нюрбы, приехал в свое время в Хара-Улах по путевке. Его так и называли – Путевка. Он в поселке все жизненно важные объекты построил, в том числе и больницу, где мы жили. Там половина здания отведена под стационар, он сейчас закрыт, и его приспособили под гостиницу для приезжих. Поварами у нас работали работницы этой больницы.

— Спасибо им за стол и кров!

— Не только. Они еще в массовке снялись. И собачки их снялись тоже.

— Две забавные дворняжки, которые украсили собой сцену погрузки дяди Мишиного и Алтанова добра в танкетку!

— И Владимир Сергеевич тоже снялся в эпизоде. К сожалению, вскоре после нашего отъезда пришла весть о том, что он скончался.

— Хорошо, что память осталась. Тем более такая.

— На самом деле, весь Хара-Улах – его память. Он же столько всего там построил. А сейчас его дело сын продолжает. Вообще, там такие замечательные люди живут! Поэтому и финальные титры получились очень длинными – надо же было людей поблагодарить.

— Жалко, что об успехе своего фильма – они ведь, наверное, считают его и своим тоже – они могут узнать только по интернету.

— Интернет там только в администрации.

— Остается телевизор. Ведь весь поселок на красную дорожку не выведешь…

— По правде, мы не ради красных дорожек работаем, хотя выходить на них, разумеется, приятно. И не ради денег, тем более что их в нашем кино все равно нет. Для меня кино – это котел, куда ты кидаешь свое время, свою душу, свою любовь, и каждый член съемочной группы делает то же самое, а когда фильм выходит на экраны, зритель чувствует эту любовь. А без нее ничего не получится.