О радостях и горестях якутянки, прожившей всю жизнь в Исландии

Куорэгэй — Александра Аргунова переехала с семьей на родину мужа в Исландию еще в 1966 году. У нее за плечами богатый опыт жизни в двух абсолютно разных странах. Ее повсюду считали чужой: в России – за брак с иностранцем, в Исландии – за другую национальность. Как она смогла построить якутский дом культуры в скандинавской стране, о чем ее сын снимает фильм в Якутии и на каком языке она разговаривает с детьми, читайте в ее интервью ЯСИА.

---

— Александра Гаврильевна, вы приезжали в Якутию в последний раз пять лет назад с концертами. Какова цель вашего приезда в этом году?

— Мы приехали с сыном Арием Магнуссоном —  известным в Европе кинопродюсером — для съемок документального фильма, в котором рассказываем о моих приездах на родину и как изменяются Якутия и Россия. Собрали уже много материала, и поездка в Якутск — последний пункт нашей программы. Затем вернемся домой в Исландию.

Мы сняли несколько эпизодов в Москве в течение четырех дней — посетили все места, где я была когда-то. Съемочная группа была так довольна, некоторые не переставали поражаться тому, как можно говорить плохо про такую чудесную страну. Этот фильм должен доказать, что все плохое, что думают о России, на самом деле — неправда.

— В 1966 году вы переехали на родину мужа исландца Магнуса. С тех пор как часто вы возвращались в Якутию?

— Всего десять раз. Это мой 11-й по счету приезд.  Первый раз я вернулась на родину, в село Бютейдях Мегино-Кангаласского района, спустя два года, в 1968 году, потому что мой брат боялся за меня и по сути не знал, где я живу и в какую семью попала. Чтобы показать ему, что со мной все в порядке, я и приехала. Было тяжело, потому что политика Советского Союза еще подчинялась старой системе — были времена Брежнева, так что если советские граждане знакомились с иностранцами, то они считались врагами народа.

Я чувствовала, что сделала неправильный выбор. Но любовь есть любовь, и никто не может ее запретить, так что я уехала в Исландию без сомнений.

— Семья мужа сразу вас приняла?

— Семья Магнуса из интеллигенции. Отец был директором государственного радиоканала новостей, мать работала учительницей. Меня полюбили сразу, я была хорошей хозяйкой и уважала чужой быт, так что ко мне не относились плохо.

Но привыкла к другой культуре не сразу. В то время я не знала исландский. В средней школе учила немецкий, а в театральном институте год изучала французский. Но в Исландии не говорят по-немецки, а французский знают очень мало людей. Только хорошо образованные и жившие недалеко от бывшей американской базы говорили по-английски.

— Языковой барьер был большой проблемой для вашей семьи? На каком языке вы разговаривали с мужем и вашими детьми?

— С мужем проблем не было, с ним разговаривали на русском, ведь он учился в ВГИКе. Старшая дочь Кюннэй говорила по-русски, так как она воспитывалась в московском детском саде.

Когда ей было 2,5 года, мы переехали в Исландию. Через два месяца после переезда мой муж проконсультировался с психологом насчет того, на каком языке ему следует теперь общаться с семьей. Ему сказали, что ребенок с 7-9 лет должен говорить только на одном языке — исландском. Как сказал специалист, ребенку будет трудно в будущем изучать другие языки, если он их «смешивал» еще с детства.

Сейчас уже известно, что это не совсем правильный подход, но тогда мы не знали об этом. После того совета психолога Магнус пришел домой и сказал: “Куорэгэй, ты должна говорить по-исландски”. Это означало, что я должна была начать изучать родной язык моего мужа и говорить с детьми только на этом языке.

Поэтому все мои сыновья говорят по-исландски, но при этом не знают русского и якутского. Дочь тоже очень быстро привыкла к исландскому и в какой-то момент даже отказалась говорить со мной на русском. Как ни странно, мои дети очень способны к языкам — они говорят на датском, английском, французском.

— А повлияло ли это на вашу повседневную жизнь? Было ли легко найти работу без языка?

— Как актрисе пробиться в Исландии было тоже трудно. У меня не та внешность, чтобы часто играть на сцене в этой стране, исландцы — националисты в этом плане. В повседневной жизни простые люди хорошо относятся ко мне, но работу просто так не дадут.

Когда я только переехала в Исландию, дети бегали посмотреть на меня, как на зверя в зоопарке. Для меня такое отношение было странным — ведь я жила в многонациональной стране и никогда не чувствовала, что выгляжу «по-другому».

Исландский язык очень трудный, но это скоро перестало быть проблемой для меня. Хотя свою первую роль я сыграла только спустя четыре года после переезда.

В 1970 году меня пригласил известный в Исландии режиссер Бринья Бен в мюзикл «Волосы» («Hair: The American Tribal Love), который рассказывал о группе молодых хиппи, выступавших против войны во Вьетнаме. У меня было несколько ролей в этом спектакле – мне приходилось играть и вьетнамскую девушку, в роли которой я спела на сцене якутскую песню, и индианку. Это был первый спектакль, где я вообще подошла на роль.

Я стала известной в Исландии, у меня брали интервью для газет и телевидения. Постановка продержалась на сцене около полутора лет, потом в театре Рекьявика случился пожар, и мы переехали во второй по величине город в Исландии –  Акурейри. Так что я распрощалась с карьерой актрисы.

— Чем вы занялись потом?

— Мой муж получил место директора театра в Акурейри.  Мы оба работали в этом театре — я была костюмером. Сыграла главную роль в детском спектакле «Белоснежка». Я все еще помню, как мы пришли после премьеры домой, а мой младший сын Рагнар, которому было тогда три года, сыгравший в спектакле одного из семи гномов, довольно сказал, что он уже настоящий актер.

Продолжала выступать и как народная исполнительница — пела на трех языках и ездила много по стране — рассказывала о Якутии.

В Рейкьявике проводила театральные курсы для детей и подростков с подругой. С 1977 по 1999 год с перерывами работала в психиатрическом госпитале — под руководством врачей составляла специальную программу для пациентов, заслужив большую признательность со стороны ведущих специалистов госпиталя.

— Вы занимались также и другими видами творчества?

— С 1980 года я увлеклась аппликацией из ткани. Свою первую выставку провела в 1984 году в Рейкьявике в Норвежком дворце “Дом Севера”, во время которой продала много работ и получила хорошие отклики в газетах. Затем последовали и другие экспозиции: в Исландии и Испании, в Москве и Петербурге, в Якутии.

— В 2000-х вы начинали строить балаган. Достроили?

— Я организовала ÍSJAKA — исландско-якутское общество Дружбы в 1986 году, которое во многом повлияло на открытые отношения между республикой и страной, где я живу. Мы могли как приглашать якутских мастеров, так и отправлять взамен своих художников и артистов.

На это ушло много времени, так как некоторые исландцы долго считали меня «коммунисткой» и «опасной» личностью, потому что я всегда защищала Советский Союз. Но меня ничего не пугало, поэтому постепенно меня начали уважать.

Мы пригласили тогдашнего министра культуры Якутии Василия Босикова с женой к нам в Исландию. К тому времени я успела провести свою выставку в Рекьявике.

А в 2000 году, по просьбе Босикова, министерство культуры Якутии отправило мне 10 тонн якутского дерева. 12 декабря, в мой день рождения, получив такой “подарок”, очень удивилась – смеялась и плакала, потому что не знала, что должна делать с этим. В послании вместе с посылкой было написано, что я должна построить балаган — дом якутской культуры в Исландии.

Я несколько лет боролась с раком, продала свой дом, так как осталась там одна, ведь старшие дети давно уехали учиться во Францию, а младший сын жил отдельно. У меня не было денег, и тут мне говорят построить целый якутский дом культуры. Тогда я подумала, что это была шутка.

Денег на строительство критически не хватало. Я просила помощи у друзей, которые могли решить вопросы доставки, работала сутками, продавала свои картины, чтобы заплатить рабочим. В какой-то момент пришлось продать свою квартиру и взять большой кредит, чтобы продолжить строить. Однажды я даже участвовала в конкурсе, где нужно было разработать проекты по благоустройству Рекьявика. Среди 1100 проектов мою идею признали лучшей! Выигранные призовые деньги я потратила на крышу балагана. Он был полностью завершен летом 2008 года.

— Как часто посещают его сейчас?

— Дом культуры был создан для художников, поэтов, писателей, композиторов, студентов и всех, кто хочет найти спокойное место для работы. Но в 2008 году в Исландии произошел финансовый кризис, многие потеряли свои деньги, дом и работу. Все те, кто должен был “использовать” дом культуры, больше не могли себе это позволить. Многие уехали из страны.

И сейчас дела идут не намного лучше. Не сказать, что совсем никто не заходит. Но прибыль от посещения якутского дома не покрывает расходы на него, а мне ведь нужно оплачивать налоги, электричество и страховку, к тому же на мне все еще висит кредит, который я взяла, пока строили балаган.

— Вы не просили поддержки у министерства культуры или правительства республики?

— Было бы здорово, если бы они помогли оплатить долги. В 2016 году бывший глава Якутии Егор Борисов посетил наш якутский дом и обещал его купить, но затем по каким-то причинам отказался. После этого больше не прошу поддержки. Дом культуры дает как радость, так и горе.

— А где сейчас ваши дети? Они разве не помогают вам с содержанием якутского дома?

— Быть молодым очень трудно. Исландия – капиталистическая страна. Старшие дети учились за границей за счет государства, так что теперь они выплачивают этот долг, а жить в собственных квартирах в Исландии тоже стоит немалых денег. Мы все в долгах, как и половина населения страны.

Но несмотря на все трудности, мы очень оптимистичная семья. А знаете почему? Потому что мы из Якутии!

— То, что вы еще ощущаете связь с Якутией и Россией, не удивительно. Вы все еще отлично говорите на якутском и русском. Но чувствуют ли эту связь ваши дети, которые выросли в Исландии?

— Конечно! Я всегда считала своим долгом знакомить своих детей с моей родиной. Так что все они побывали здесь несколько раз. Для Ария это поездка уже четвертая. Они любят Якутию, но учить язык не планируют. Некогда. У каждого своя жизнь.

— Вы говорили, что когда-то вас в России считали «врагом народа». Как думаете, насколько изменилось отношение к вам теперь?

— С годами я заметила, что страна стала более открытой, а люди — вежливее. Бывало, что обо мне публиковали лживые интервью в 90-х годах. Думаю, так делали, чтобы очернить мою репутацию.

Например, одна журналистка написала, что я якобы родила четвертого ребенка от другого мужа. Это абсолютная ложь. Всех детей я родила от единственного мужа Магнуса, а за второго партнера Гуннара я так замуж и не вышла. Старшую дочь родила в Москве, а троих сыновей — в первые четыре года жизни с мужем в Исландии.

Несмотря на то, что после моего отъезда в России меня считали врагом народа из-за моей “дружбы” с иностранцем, приехав в чужую страну, я всегда защищала свою Родину и с радостью встречала всех россиян, приехавших в Исландию.

Но теперь дорога для меня открылась — два года назад я получила награду за вклад в международное сотрудничество между Россией и Исландией от министра иностранных дел Сергея Лаврова.

Но я уже не могу часто приезжать в Россию из-за моего слабого здоровья, скорее всего это был мой последний визит на родину.

---

Куорэгэй-Александра Аргунова передает благодарности всем, кто помог ей в этом году приехать в Россию:

ответственному секретарю Комиссии по делам ЮНЕСКО при главе РС(Я) Елизавете Алексеевне Сидоровой,

директору общества  Дружбы Россия + Исландия Елене Сергеевне Бариновой,

министру образования Иркутской области Валентине Васильевне Пегудовой,

замруководителя отдела Европы и Америки министерства внешних связей и по делам народов РС(Я) Степаниде Дмитриевне Никифоровой,

директору музея истории и культуры народов Севера им. Е. Ярославского Егору Спиридоновичу Шишигину.