Год борьбы с COVID-19: Иван Иванов о работе РБ №2 в период пандемии

Год назад COVID-19 добрался до Якутии: начали появляться первые случаи заболевания, а вместе с тем закрываться учреждения и отменяться мероприятия. Республиканская больница №2 продолжила свою работу как экстренная больница, но при этом также принимала больных с коронавирусом, что потребовало немалых изменений внутри медучреждения. О том, как организовывалась экстренная работа в самый сложный период пандемии рассказал ЯСИА главный врач РБ№2 Иван Иванов.

— Иван Сергеевич, уже год как мы живем в условиях пандемии. Была ли готова ваша больница к этому и как произошла встреча с коронавирусом в РБ№2?

— Мы все время забываем о том, что такое Республиканская больница №2. В первую очередь это Центр экстренной помощи. У нас 495 экстренных коек в учреждении, которые оказывают помощь всем жителям республики, и здесь находятся самые тяжелые больные.

В марте прошлого года появились первые случаи заболевания коронавирусной инфекции и тогда же достаточно быстро к нам поступили первые пациенты с COVID-19. Мы к этому уже были готовы, потому что с декабря-января этот вопрос уже стоял. Очень сложно было организовать маршрутизацию пациентов, чтобы они не пересекались со здоровыми.  Был проведен достаточно серьезный мозговой штурм и принято решение, что такие пациенты будут находиться в корпусе Б1 над приемным отделением. Это на территории челюстно-лицевой хирургии, ЛОР-отделения, колопроктологии и первой хирургии.

Нам пришлось эти 4 достаточно крупных отделения разместить в других наших помещениях, которых достаточно мало, но тем не менее мы их не закрыли. На месте этих отделений создали инфекционное отделение, которое разделили на две части: провизорная и инфекционное. В провизорном находятся пациенты, которые под подозрением на COVID-19, там мы проводим все анализы. Если у нас есть все основания полагать, что у него коронавирус, то он сразу поступает в инфекционное отделение, где ему оказывается медицинская помощь.

Второй очень важный момент — к нам поступают пациенты не только с COVID-19. У нас эти пациенты с основным срочным диагнозом и плюс коронавирус. Это может быть острый аппендицит или различные травмы. Мы получаем два, а то и три или четыре заболевания в одном человеке и пытаемся с этим справиться. Это основная сложность, с которой мы столкнулись.

— Как разграничивали пациентов при приеме?

— Для того, чтобы как-то сортировать их, исходя из мировой и российской практики, было принято решение, что каждый пациент, поступающий в систему нашего учреждения, проходит компьютерную томографию легких, вне зависимости от того, что у него болит: нога, рука, голова. Потому что зачастую изменения в легких видны раньше, чем при анализе ПЦР. Мы таких пациентов достаточное количество выявляли, которые к нам поступали без признаков коронавирусной инфекции, неконтактные, сидели дома и никуда выходили, но проводим КТ легких, а у них начальная стадия пневмонии. Тогда мы определяли их в провизорную часть, брали анализы, которые потом оказывали положительными.

Врачи приемного отделения в наиболее опасный период работали в СИЗах, потому что каждый пациент потенциально мог быть с коронавирусом. Если к нам поступает больной с коронавирусной инфекцией или есть основания полагать, что он болен, у нас есть противошоковая палата, которая полностью оснащена. Этих пациентов мы закатываем сразу туда, чтобы они не контактировали с другими больными. В приемном отделении разграничить пациентов довольно сложно, так как по сути это просто большой коридор. После этого они в закрытом виде передвигались на необходимые исследования и переводились в инфекционное отделение. Во время передачи пациента в отделение врач приемного отделения не может заходить в лифт для инфекционных больных, поэтому надо вызывать лифт, туда заходит врач из отделения, спускается вниз, встречает пациента, закатывает на себя, закрывается, все обрызгивает и обрабатывает.

Приемное отделение вынесло огромную нагрузку. Прежде всего из-за того, что мы не знаем, кто к нам поступает.

— Меры были приняты достаточно серьезные…

Да, риск в том, что зачастую коронавирус переносят в легкой форме, но опасность опять же в том, что у нас тяжелые больные – у 75% наших пациентов тяжелое состояние. Рисковать этими пациентами мы ни в коем случае не можем, тем более допустить здесь какой-либо очаг. Поэтому все эти мероприятия по недопущению вируса в основной блок были проведены. Пациенты с COVID-19 лежали на двух этажах в четырех отделениях. Мы организовали на этих этажах реанимации в ковидной и провизорной частях, а также выделили отдельный лифт. До сих пор он так и работает для них. У нас выделен целый блок операционных, которые работают конкретно на коронавирусных больных. Количество пациентов постоянно менялось и, соответственно, отделения сужались и расширялись постоянно. Приходилось строить санпропускники: ставить перегородки, устанавливать раковины, ванны, покупать дезрастворы, да даже банальные тазики для дезрастворов, а также проводить кислород. В этих отделениях, где лежат коронавирусные больные, никогда не было кислорода, так как не было в этом необходимости.

— Как разделяются пациенты в провизорной части? Ведь не у всех может подтвердиться диагноз.

— Учитывая, что у нас нет отдельных палат, мы разделяли их по времени и месту поступления, а также по вероятности. Также мы все помещения переделывали под больных, санитарные комнаты или склады, где хотя бы можно кровать поставить для того, чтобы можно было изолировать пациента от других больных, так как не знаешь, у кого анализ подтвердится, а у кого нет. В инфекционном отделении все попроще, потому что там уже лежат с установленным диагнозом.

— Сколько всего пациентов с COVID-19 прошло через вас за это время?

— Больных прошло более тысячи человек. Это все больные с прочими травмами, отравлениями, заболеваниями и плюс с коронавирусной инфекцией. Количество пациентов в инфекционном отделении доходило до 150 за раз.

— Больница претерпела много изменений за это время, а что еще изменилось?  

— Из-за того, что некоторые больницы были перепрофилированы под COVID-19, нам передали экстренные направления, которыми мы раньше не занимались. Это экстренная эндокринология, гастроэнтерология и сейчас здесь находится 20 больных гинекологических. Вся экстренная гинекология также поступает к нам. Помимо этого, нашим отделениям, у которых мы забрали помещения для инфекционного отделения, приходилось постоянно переезжать по зданию. Отделения ЛОР и челюстно-лицевой хирургии весь год слонялись по всей больнице. Хорошо, что сейчас мы их в одно место определили. Отделение неврологии мы соединили с терапией на данном этапе, потому что мест не хватает. Благо, весь персонал прекрасно понимает ситуацию, организовывает деятельность и переезжает, если нужно.

— То есть больнице удалось сохранить работу всех отделений?

Да, нужно отдать должное нашим отделениям, которые за это время не закрывались. Были моменты, когда у нас работники заражались, они тоже люди, ходят по улицам и у них есть семьи. И получалось так, что в одних отделениях оставалось очень мало сотрудников в строю, но тем не менее травмпункт Якутска нам активно помогал. Благодаря всем этим действиям и самоотверженности медперсонала, могу с гордостью сказать, что ни одно отделение у нас не закрылось. Ни один пациент не был перенаправлен в другое медучреждение. Я прекрасно понимаю, что нагрузку 500-коечной больницы никто на себя не возьмет. Поэтому все меры были предприняты, в том числе и по ограничению движения в больнице. Было много недовольств по тому, что мы не пускаем родственников сюда. Ну мы действительно не можем никого пустить, потому что не дай боже они кого-то заразят здесь. Даже со справками ПЦР не пускаем, потому что ты был здоров в момент, когда сдавал этот анализ.

— А как родственники узнают о состоянии пациента?

— Конечно, наибольший удар пандемия нанесла сколько не больнице, а родственникам больных. Вот здесь есть определенные трудности, потому что если больной в сознании, то он может сам сообщить о своем состоянии, но зачастую родственники не верят их словам и пытаются связаться до врача, а у нас ведь экстренная больница, врачи не могут сидеть у телефона и ждать, потому что у нас в основном хирургический профиль и они очень много времени проводят в операционных. Родственники возмущаются, когда не могут дозвониться до врача, так как он занят. Мы пытаемся это отрегулировать. Даже приказом заставили сидеть медперсонал у телефона с 12:30 до 14:00, чтобы они отвечали на входящие звонки. Организовали передачу продуктов, личных вещей. Сейчас это уже очень четко отрабатывается.

— Как проводилась работа с экстренными больными из районов?

— Экстренные пациенты с районов не прекращали поступать: они как поступали, так и поступают. Мы прекращали прием плановых пациентов. У нас в больнице есть телемедицинский центр, по которому мы оказываем консультации. Отмечу, что количество обращений увеличилось почти на треть, но это связано не сколько с коронавирусом, а с тем, что мы научились потихоньку работать в таком формате. На сегодняшний день мы не принимаем пациентов с районов без телемедицинских консультаций. Мы никому не отказываем в консультации, все-таки понимаем, что мы республиканское учреждение третьего уровня и должны помогать всем. Во-первых, это юридически правильно. При такой консультации врач, принимающий или отказывающий в приеме, всегда ставит подпись – это заставляет задуматься о своем решении. Все больные с инфарктами, инсультами, острыми хирургическими патологиями – они все консультируются с нашей больницей. Благодаря этой технологии принимаются взвешенные решения по необходимости перевода пациента или бывают случаи, когда легче врача туда отправить.

— По вашему мнению, как персонал справился в этот непростой период?

— У нас опытный персонал, люди привыкли работать в экстренном режиме. Конечно, это тяжело. От того, что ты работаешь в экстренном режиме тебе легче не становится — ты все равно человек. У нас есть анестезиологи, которые не выходили в отпуск год, работая в таком режиме. Но не было никаких скандалов, никто не приходил и не топал ногами. Когда мы отзывали работников с отпусков для того, чтобы они вышли на работу, так как другие заболели, тоже все делалось оперативно и не приходилось никого уговаривать. В этом отношении, нашим работникам надо памятник поставить. Когда только организовывалось инфекционное отделение не было никакой информации по выплатам, никто ничего не знал, но мы набрали полный штат инфекционного отделения. Люди пошли туда добровольно работать. Есть категория работников, которая заразилась, но тем не менее — это наша работа, именно как Центра экстренной медицинской помощи. Было бы очень странно, если бы мы провалили эту работу. По началу было тяжело, но сейчас видно, что уже легче стало. Глаза горят немножко у работников, но в период октября-ноября, когда был пик, конечно, уставали.

— Больницы лучше всего отражают ситуацию по коронавирусу в целом. В какой момент пандемии вашей больнице было сложнее всего, а когда почувствовали облегчение?

— Самая высокая нагрузка была в октябре. Вообще, мне кажется, было два периода сложных. Первый раз, когда коронавирус только пришел — трудно было всё организовать. Второй момент – это когда их было очень много и это было в октябре. Потом их становилось все меньше, в январе заболевших было уже не так много. Зачастую читаешь в интернете, что статистика врет и так далее. Я не смотрю на статистику, я смотрю на свое учреждение. На сегодня у нас всего 16 пациентов, а доходило до 150. Поэтому мы очень четко отражаем ситуацию по коронавирусу. Если его вокруг много, то и у нас в больнице тоже, а если мало, то и у нас спад. Сейчас действительно немножко с выдохом говорим про это, хотя все равно с осторожностью. Еще далеко не все переболели. У любого вируса лишь одно лечение – это наличие коллективного иммунитета в обществе, а это либо переболеть, либо привиться. У нас, кстати, первым траншем были привиты все работники, которые не болели коронавирусом. На сегодня у нас практически не осталось людей, которые не имеют иммунитета.

— Как работники восприняли вакцинацию на фоне скептицизма в интернете?

— Работники восприняли хорошо. А насчет доводов, которые высказывают псевдоэксперты… ну мы же все-таки люди с медицинским образованием, они для нас смешные. Я даже не вирусолог, но знаю и понимаю, что такое вакцина и как она делается. Невозможно заразиться этой вакциной – там нет вируса.

— Как на сегодняшний день проводится работа в РБ№2?

— Сейчас мы возобновили прием плановых больных. Очередь сформировалась за это время большая. На сегодняшний день у нас 16 ковидных больных и около 40 пациентов в провизорной части под подозрением. В рамках борьбы с COVID-19 со стороны правительства также была оказана большая помощь. Мы получили большое количество ИВЛ-аппаратов -15 штук. А также получили компьютерный томограф, который давно просили уже. Это 128-срезовый томограф, он единственный такой на всем Дальнем Востоке. Теперь все пациенты, поступающие в приемное отделение, не будут ехать через всю больницу на КТ, а будут прямо там проходить исследование на аппарате, который такой единственный на всем Дальнем Востоке. То есть не для платных услуг или не для какого-то одного отделения, а именно для всех, кто к нам поступает. Я считаю, что это великое достижение, честно говоря.

— Он сейчас уже работает?

— Сейчас остались только бумажные работы. С начала апреля мы его уже запустим в полную силу. Имелись определенные сложности с его поставкой в связи с тем, что аппарат большой и тяжелый. Нам пришлось разрушить стену уличную, чтобы занести его, а это все происходило в пятидесятиградусный мороз, когда гидравлика у кранов не работает, поэтому мы ждали пока хотя бы до -40 градусов поднимется. Потом мы его занесли, а там дальше надо было переносить отопление, усиливать фундамент под ним, внизу на техэтаже ставить дополнительные балки крепления, заливать специальную площадку под него, подводить туда дополнительное электричество, потому что напряжение высокое, а также дополнительную вентиляцию, ставни свинцовые от распространения радиации. На самом деле там очень много работы, а когда заходишь туда, то кажется, что нет, а там вплоть до баритовой штукатурки, которая специально предназначена для торможения излучений.

— Завершая тему коронавируса, какие основные итоги работы вашей больницы за этот непростой год?

— Республиканская больница №2 справилась, учитывая какой объем пациентов поступал к нам. Я надеюсь, что такого наплыва больных с коронавирусной инфекцией уже не будет, но при повторении ситуации мы тоже с этим справимся. Я своим врачам все время говорю, что победу праздновать еще рано, но тем не менее, больница выстояла и выполнила свою основную функцию – оказание экстренной медицинской помощи. Одному богу известно, что бы произошло, если бы мы закрылись. Это был бы вообще апокалипсис. Но мы не закрылись и продолжали свою работу. Были определённые сложности, но куда без них – это нормально. Самое главное – понимание важности принимаемых мер самими работниками больницы. Да, они не всегда бывают удобными или нравятся нам, но без этих мер ничего бы у нас не вышло.

— Как вы думаете, с чем связано такое серьезное отношение сотрудников к работе?

— Во-первых, это медицинские работники и они знают, с чем имеют дело. Во-вторых, чувство ответственности за жизнь и здоровье пациентов. Может быть прозвучит высокопарно, но никто из медработников, будь то младший или врачебный медперсонал, никто из них не хочет навредить пациенту и работают здесь только по призванию. Никто не работает в этой больнице не по призванию, такие люди здесь просто не выдерживают. Когда я работал в Алданской районной больнице я всегда ставил в пример работу РБ№2. Когда мне говорили, что устали, я говорил им, что отправлю их работать в РБ№2 и пусть потом расскажут мне о том, как они устали. Еще будучи главным хирургом и работая в Нерюнгринской больнице, я прекрасно знал, как здесь работают и какой режим работы тут. Условия работы в экстренной больнице совсем другие. Мы не знаем, когда к нам поступят пациенты, то их совсем мало, то разом поступает очень много. Постоянно в ожидании. Много сложных пациентов с различными диагнозами. Двери нашего приемного отделения никогда не закрываются, там даже замка нет. У нас средний оборот койки 10 дней. Представьте себе, 500 коек с оборотом 10 дней. Это тысячи людей, прошедших через нас. Зачастую бывает очень обидно, когда мнение о больнице строится по одному какому-то случаю, но это свойственно людям. Я все время напоминаю о том, что через отделение реанимации прошли тысячи людей, которым спасли жизни, но ментальность такая, что мы перестали говорить «спасибо». Мы считаем, что это работа и услуга, но тем не менее – это услуга ценой в жизнь.

Я очень горжусь своим коллективом и благодарю их за то, что они смогли выстоять этот год и продолжают до сих пор вести борьбу.