Анна Лебединская: наша страна дает достойный ответ на подрыв Крымского моста

«Если с той стороны думают, что у них получится нас запугать, то они сильно ошибаются», — говорит журналист Анна Лебединская, которая на своей странице в соцсетях написала пост, когда увидела первые кадры взрыва на Крымском мосту:

— Нет слов просто, одни эмоции. В ночь на 8 октября произошел взрыв на Крымском мосту. Представитель украинской стороны уже заявил, что это «начало» и  «всё незаконное должно быть разрушено». Когда я увидела эти жуткие кадры, защемило в груди. Как будто я увидела моего друга тяжело раненным, лежащим на больничной койке… В 2019 году мы всей семьёй отдыхали в Анапе и проехали по Крымскому мосту, были в Керчи. Мост очень красивый, с него открываются невероятные виды на так любимое мной Азовское море… Сейчас мне больно. Но если с той стороны думают, что у них получится нас запугать, то они сильно ошибаются. Только сильнее разозлят и получат по полной программе.

Радоваться и фотографироваться с огромным плакатом, на котором изображен взорванный мост, украинцам пришлось совсем недолго. Спустя сутки наша страна дала достойный ответ — нанесла точечные удары по украинской инфраструктуре, уничтожая электростанции, здания, где размещались СБУ и несколько других организаций. Местные жители спешно спускались в метро, власти Львова начали закупать буржуйки и заявлять, что на восстановление электростанций понадобятся несколько месяцев.

Почти сразу начали появляться видео с шокированными украинцами: «А нас-то за что?» Но теперь в стране перебои с интернетом и голосов оттуда практически не слышно. Как не стало негативных комментариев в соцсетях, хающих руководство нашей страны, Владимира Путина, да и всех россиян.

На эти изумленно-возмущенные вопросы я могу дать ответ. За что? За ребенка из Мариуполя, чью маму, а затем и его самого убил снайпер, когда они бежали из укрытия. За девочку из Донецка, что не добежала нескольких метров до дома, и мать, увидев растерзанное тело дочери, лишилась чувств. За сотни детских жизней, которые навсегда стали ангелами. За наших родственников, что живут под обстрелами, прячутся в подвалы, слыша очередной свист в небе…

И пусть я не историк по образованию, но очень люблю историю и стараюсь изучать ее с разных сторон. Когда мои старшие дочери спрашивают: «Мама, почему так происходит? Для чего мы воюем с Украиной?» — в силу своих знаний я стараюсь им всё объяснить. Что началось это задолго до 24 февраля и даже до 2014 года. Даже в годы Советского Союза у жителей Украины было враждебное отношение к так называемым москалям, то есть всем тем, кто живет на территории России. Об этом в одном из интервью рассказывал известный российский актер Алексей Гуськов. Когда он был маленьким, жил вместе с родителями в Киеве. И их соседи прямо говорили о том, что хотели бы видеть, как по Днепру «гробы плывут, а в каждом — по москалю. В добрых гробах – добрые, в хороших — хорошие». Мне кажется, уже только это о многом говорит и показывает слабость людей.

Отчасти поэтому украинцы так легко пошли за теми, кто решил превратить эту «кухонную» враждебность в настоящую ненависть. Ведь чаще всего именно слабые духом легче всего поддаются негативному влиянию, попадают в плохие компании и идут, так сказать, по наклонной. Я не буду обвинять всех поголовно жителей Украины в том, что они ненавидят Россию. Но эти слабые зачатки злобы были щедро сдобрены извне. Вспомнить хотя бы «оранжевую революцию» 2004 года, когда к власти пришел Виктор Ющенко. Через некоторое время он появился на публике с последствиями кожной болезни на лице, и вскоре стали выдвигаться версии, что его пытались отравить, причем «спецслужбы России». Но даже тогда я, 17-летняя девушка, смотря на всё это, задумывалась: «А зачем оно нам? Да и было ли оно на самом деле?»

В истории России, насколько мне не изменяет память, никогда не было попыток насильно захватить чью-то землю. Обычно все пытались вторгнуться к нам. Наши первопроходцы, осваивая обширные территории страны, шли со словом божьим в руках, стараясь говорить с новыми народами на их языке. А что делали, например, англосаксы, когда приходили на новые земли? Они раздавали людям Библию и говорили: «Хотите нас понимать, учите наш язык». Таким образом прерывалась связь людей с их корнями, ведь если на языке перестают говорить, то и народа как такового уже не существует.

В нашей большой стране живут сотни разных национальностей и народностей. Думаю, что и в Америке также. Но если у нас коренные жители регионов могут спокойно перемещаться по России, самостоятельно решая, где им жить, работать, с кем строить семью, то в Америке коренной народ, индейцы, фактически на грани вымирания: они живут в резервациях, для них построены свои школы, они не имеют права ни на какие блага, которые доступны «истинным» американцам. Даже тем же афроамериканцам до 60-х годов XX века запрещалось ходить в одну школу и есть в одном зале с «белыми» людьми. Если они правда считают себя особенным народом, то в чем заключается эта особенность? Неужели в том, чтобы уничтожать другие народы, ущемлять слабых, тем самым пытаясь возвыситься над всеми? Это не величие, это попытка самоутвердиться.

Но всё же когда-нибудь это должно было закончиться. И так уж получилось, что наша страна встала на их пути и не собирается прогибаться и жить по их указке. Да, сейчас мы стараемся вразумить братский народ, наши солдаты, добровольцы, а теперь и мобилизованные, рискуя жизнью, отстаивают нашу свободную сытую жизнь, и мы должны им помочь, сплотиться, чтобы они там, на передовой, почувствовали всю силу поддержки, которую им направляет тыл. Любой мужчина чувствует себя уверенно, когда едет в дальнюю командировку или на охоту-рыбалку, если дома его ждут любящая жена и дети. Кто-то скажет: «Аня, ты наивная, жена может и к любовнику убежать». Да, но как жена геолога, который месяцами пропадал в полях, пока я занималась дома воспитанием детей, скажу: это единицы. В большинстве своем жёны любят и ждут своих мужей.

И сейчас мы все вместе переживаем за тех, кто стоит за нашу страну. Я лично знаю несколько человек, которые добровольно пошли в военкомат и затем поехали на передовую. Один из друзей моего детства, боевой мальчуган, который всегда бегал с игрушечным автоматом наперевес, отправился добровольцем, но, к сожалению, подорвался на «лепестке». Говорят, что лежит в госпитале, но всё равно хочет вернуться обратно на фронт. Я горжусь тем, что знаю его. Хочу от всего сердца пожелать нашим солдатам вернуться домой к любимым живыми и невредимыми.

А еще я уверена, когда всё это закончится, мы соберемся всей нашей дружной семьей, возьмем родителей мужа и съездим туда, откуда пошел род Захарченко-Лебединских, чтобы попробовать найти тот самый двор прабабушки моего мужа, где когда-то он, годовалый мальчик, бегал счастливый по двору. Очень хочется в это верить.