Александр Ведяхин: «В экономике чудес не бывает»

В повестку ПМЭФ в этом году впервые вошла тема влияния искусственного интеллекта на медийное пространство, первый зампредседателя правления Сбербанка Александр Ведяхин считает, потребность в человеке будет всегда, и искусственный интеллект не сможет полностью его заменить. Однако, по его словам, к 2026 году 100% кредитных решений в «Сбере» будет принимать именно ИИ. В интервью РИА Новости в рамках ПМЭФ-2025 топ-менеджер крупнейшего российского банка рассказал, стоит ли ожидать снижения ключевой ставки, выгодно ли сейчас копить деньги на вкладах или лучше вложить сбережения в ипотеку. Беседовала Яна Чурочкина.

– Какой процент кредитных решений в «Сбере» принимается с помощью искусственного интеллекта?

– Искусственный интеллект у нас внедрен более чем в 85% процессов. Могу сказать, что искусственный интеллект в Сбере везде. При этом надо понимать, что в искусственном интеллекте произошла революция. Сейчас очень важен генеративный искусственный интеллект. По сделкам оборотного финансирования для корпоративных клиентов – 90% решений принимаются с использованием искусственного интеллекта, а к 2026 году планируем достичь 100%. В кредитовании физлиц уже почти 100% решений принимаются искусственным интеллектом. В этом году мы должны начать принимать решения с помощью моделей искусственного интеллекта для финансирования жилой недвижимости. Дальше идут самые сложные направления, это проектное финансирование, инвестиционное финансирование, но до конца 2026 года и там решения будут приниматься уже моделями.

– Можно сказать, что искусственный интеллект никогда не ошибается?

– Искусственный интеллект, как и любая система, допускает неточности.Другой вопрос, что искусственный интеллект ошибается меньше, чем человек. Мы просто сравнивали, как для похожих клиентов принимает решение искусственный интеллект, и принимает решение человек. И потом сравнивали, кто выходит на просрочку, то есть количество ошибок. И хочу сказать, что искусственный интеллект справлялся с этой задачей лучше – у искусственного интеллекта процент кредитов, которые вышли на просрочку, меньше.

– Когда будет возможно такое, что искусственный интеллект сможет взять кредит?

– Чтобы искусственный интеллект взял кредит, он должен быть субъектом. Сейчас искусственный интеллект – это модель. Ваш телефон, допустим, не может взять кредит, но вы через телефон кредит можете взять. Также и в случае искусственного интеллекта. Если мы заглянем с вами в какое-то будущее, три-пять лет вперед, мы думаем, что у каждого человека появится свой помощник на основании искусственного интеллекта. То есть такой ваш ассистент, которому вы будете доверять делать те или иные бытовые транзакции: «закажи билеты в кино», «закажи такси». Если вы хотите обновить машину, то можно попросить искусственный интеллект подобрать вам лучший кредит, и если вы авторизуете вашего помощника на такую транзакцию, он сможет для вас взять кредит.

– Какова вероятность, что ИИ скоро сможет заменить специалистов сфере ИИ, и не будет большой потребности в них? Сохранится ли дефицит кадров в этой сфере?

– Потребность в человеке будет всегда, не надо добавлять искусственному интеллекту магии. Нейросеть – это всего лишь большой набор математических формул, то есть люди, которые сейчас пишут простой код для искусственного интеллекта, будут делать более квалифицированную работу. Это значит, что по-прежнему необходимы архитекторы и инструкторы искусственного интеллекта. Нужны люди, которые будут заниматься воспитанием искусственного интеллекта, обучать этическим вопросам. Сейчас это пока что кажется такими отдаленными вопросами, но чем больше мы продвигаемся к стадии зрелости искусственного интеллекта, тем, конечно, более яркими эти вопросы становятся.

Россия, также как и весь мир, сталкивается с нехваткой квалифицированных AI-специалистов среднего (middle) и старшего (senior) уровней – по нашим оценкам требуется около десяти тысяч таких профессионалов. Среди junior специалистов дефицит ощущается не так остро, но за талантливых студентов и выпускников сохраняется высокая конкуренция среди работодателей. Подготовка опытных кадров занимает три-пять лет.

– Какова вероятность, что прибыль Сбербанка от внедрения технологий искусственного интеллекта превысит показатель 2024 года?

– Сейчас мы всегда даем консервативные оценки, наша оценка – 450 миллиардов рублей. Она очень похожа на цифру прошлого года, я уверен, что мы эту цифру достигнем, но не факт, что превысим. Надо понимать, что кредитный портфель не растет теми темпами, как хотелось бы, и понято, что эффект от искусственного интеллекта тоже не растет. При этом очень важно, чтобы мы говорили не только про эффект от классического искусственного интеллекта, но и от генеративного искусственного интеллекта. В этом году мы ставим себе задачу заработать 50 миллиардов рублей за счет генеративного искусственного интеллекта и это действительно большой вызов.

– Как много компаний используют решения Сбера в области ИИ в своей работе? Какова прибыль прибыли от продажи таких продуктов?

– Действительно, есть достаточно много хороших моделей open source, но эти модели либо плохо работают в промышленной среде, либо являются облачными, и нужен трансфер данных за рубеж. В любом случае их надо настраивать, а делать самим такую модель практически невозможно, это стоит очень-очень много денег. Таким образом, компании, которые хотят быть технологическими лидерами, они берут российские решения.

Сейчас GigaChat используют более 15 тысяч внешних клиентов, среди них такие лидеры российского рынка как Сибур, Уралхим, ФосАгро, Альфа-банк, Билайн, Directum. Мы не раскрываем цифры прибыли от продаж, но они войдут в 50 миллиардов рублей прибыли от генеративного искусственного интеллекта.

– Как вы считаете, достаточно ли жесткости ДКП, которую достиг Банк России благодаря своей кредитной политике? Когда можно ожидать снижения ключевой ставки, и какой она может быть к концу года?

– Уменьшение инфляционного давления и возвращение российской экономики к траектории сбалансированного роста позволили Банку России снизить ставку до 20%. Это первое снижение за три года, сигнализирующее о развороте денежно-кредитной политики. Мы видим, что сейчас инфляция заметным образом сократилась. Она за последнюю наблюдаемую нами неделю была 0,03% – это близко к нулю. И это значит, что на годовом балансе это 4-5% – это соответствует цели ЦБ. При этом мы видим существенное охлаждение в спросе на кредиты.

Мы видим, как тяжело нашим клиентам обслуживать кредит по таким ставкам. И те компании, которые смогли перенести затраты, дополнительные процентные расходы на потребителей, те выжили. Те, которые не перенесли, живут за счет капитала, капитала собственников, либо накопленной прибыли предыдущих лет, но когда это закончится, они не смогут это перенести, если им рентабельность не позволяет, то им придется уходить с рынка. В экономике чудес не бывает, это тот тренд, который мы сейчас начинаем наблюдать. Тренд неприятный, но при этом мы надеемся, что регулятор видит существенное снижение инфляции и начнет уверенным темпом снижение ключевой ставки. Мы ожидаем продолжения цикла смягчения – скорее всего, ЦБ снизит ставку дополнительно на 100 базисных пунктов в июле. По нашему мнению, есть высокая вероятность того, что к концу года ключевая ставка опустится до 17%.

– Как повлияет на банковский сектор в целом ситуация с кредитованием на рынке? Есть ли риски для развития системы?

– В целом, замедление темпов кредитования и увеличение количества дефолтов, что обычно происходит при повышенной ключевой ставке, это, конечно, негативно сказывается на банковском секторе. Плюс надо понимать, что у нас реальная ставка – это разница между ключевой ставкой и инфляцией, у нас она очень большая. Поэтому большая часть и населения, и предприятий, у которых есть деньги, инвестируют их не в производство, а вкладывают в депозиты банковские.

Банки получают дополнительную пассивную базу. Это, конечно, прекрасно, но размещать ее особо некуда. Потому что темпы кредитования снижены, нет спроса. А если добавить сюда укрепление рубля, то мы получим очень привлекательную доходность – рублевые инвестиции дают огромную доходность в долларовом эквиваленте.

Когда нет размещения, мы ставки по вкладам также начинаем снижать. Мы рады их принимать, но по более дешевой ставке. Либо нам приходится стимулировать спрос на кредиты, для чего нам приходится уменьшать ставку по кредитам, а значит уменьшать ставку и по депозитам. Получается такая спираль. В общем-то это и работает и в ту, и в другую стороны. Поэтому, конечно, такая высокая ставка, опять же, она снижает спрос на кредиты, уменьшает наш спрос и на депозиты, и приводит постепенно к снижению ставок, но в любом случае эти ставки будут вокруг ключевой ставки.

– Когда можно ждать восстановления темпов розничного и корпоративного кредитования?

– Ставки на кредиты постепенно снижаться будут, это прямое следствие снижения ключевой ставки, но сейчас 20% это не то снижение, которое существенно влияет на экономику – это скорее психологическая такая история, которая дает сигнал инвесторам, что можно готовиться к каким-то большим инвестиционным проектам и двигаться дальше. Я думаю, что 10-15% – это комфортный для бизнеса уровень ставки, 12-15% – это максимальный уровень ставки, на котором бизнесмен более-менее себя еще может чувствовать. Все, что выше, конечно, это огромнейшая нагрузка.

Для восстановления необеспеченного кредитования в условиях текущих регуляторных ограничений пока предпосылок нет, а вот ипотека перестала сокращаться и перешла к небольшому росту, даже несмотря на высокие рыночные ставки и ограниченную доступность программ субсидирования. В части юридических лиц, хотя банковское кредитование сейчас стагнирует, но можно ожидать, что рост кредитования юрлиц по мере снижения ставок будет также восстанавливаться.

– Какой сейчас ваш прогноз по росту корпоративного кредитования в 2025 году по сектору и в Сбербанке? Как такие темпы кредитования скажутся на прибыли Сбербанка в 2025 году?

– Наш прогноз по росту корпоративного портфеля за год составляет 9-11%. У нас меньше получился рост в начале года, ожидаем, что основной спрос на кредитование будет во втором полугодии. В целом в этот период выше деловая активность. Также текущий уровень ставок порождает желание подождать снижения, поэтому формируется отложенный спрос, который мы рассчитываем увидеть во втором полугодии. Но в любом случае мы не выйдем за 9-10%, рост кредитного портфеля. Я думаю, что сектор будет расти сопоставимо с нами.

Такие темпы кредитования мы закладывали в прогноз нашей прибыли. На прибыль влияет не только объем кредитного портфеля, но и маржа, которую мы получаем от кредитного портфеля – можно выдать много, но с минимальным маржой и иногда это будет хуже, чем выдать меньше, но с большой. Потом на прибыль влияет еще качество кредитного портфеля. Допустим, в такой год, как этот, выдавать много кредитов, которые будут плохо обслуживаться, это значит ухудшать свою прибыль, потому что нам придется сдавать резервы.

– В прошлом году вы говорили, что выгоднее положить деньги на вклад, чем брать ипотеку, сохраняет ли актуальность ваш совет на сегодняшний день?

– Когда мы говорим про ипотеку, мы должны сравнивать и процентные расходы, и рост стоимости жилья. Мы видим, что сейчас на самом деле жилье, особенно в Москве, растет. И остановка массовой льготной ипотеки не сильно повлияла на рост. Поэтому, если сравнить стоимость кредита с ростом жилья и против депозита, наверное, я бы рекомендовал на начальный этап все-таки накопить. И как раз сейчас завершается период высоких ставок, в том числе и по вкладам.

Условно через полгода, когда я надеюсь, что начнется хорошее снижение и ставок по кредитам, то тогда войти в ипотеку. Но это если нет первоначального взноса, либо он не полностью сформирован.

Я думаю, что рост цен на жилье может быть точно сопоставим с ипотечными ставками, когда они снижаются. За время высокой ставки много проектов не стартовало, это создает перспективы снижения, а не роста доступности жилья в будущем. Поэтому мы следующие два-три года будем находиться в условном недостатке жилья, а недостаток чего-то всегда ведет к повышенной цене.