Я видел Мао: Первый дипломат Якутии рассказал о своей карьере

С Иваном Рожиным мне посчастливилось познакомиться еще в 90‑е. Он, только назначенный представителем Якутии в Канаде, и начинающий журналист — мы целый час беседовали в холле Министерства внешних связей РС(Я). Нынешняя наша встреча состоялась там же. Мой собеседник мало изменился за прошедшие 20 лет. Единственное, беседа шла практически полностью на якутском языке. Наверное, с возрастом человека тянет к своим исконным корням.

— Иван Васильевич, вопрос, который вам задают в течение всей вашей жизни: почему именно вас, простого учителя семилетней школы из села Ой Хангаласского района, выбрали в 1960‑х на работу в систему Министерства иностранных дел СССР?

— Кандидатов было много. Наверное, не один десяток. А почему все-таки остановились на мне? Начну с детства. Родился в селе Тит-Ары. Когда был маленьким, родители переехали в деревню Еланка — там жили потомки ямщиков, которые говорят на якутском лучше, чем на русском.Отец мой с малых лет внушал, что я должен жить лучше, чем он. Для этого нужно учиться. Сам он был неординарным человеком. В 18 лет поехал на заработки в Бодайбо Иркутской области. Выучил русский язык, увидел много нового, вернулся совсем другим человеком.

Из Еланки, где была только начальная школа, мы переехали в Покровск, чтобы я мог учиться дальше. Попал в русский класс, хотя по-русски не говорил абсолютно. Путал все слова, в классе постоянно стоял хохот. Учительница хотела перевести меня в параллельный якутский. При всех в классе сказала: «Иван, ты не должен здесь учиться!» Но я вцепился в парту, а потом и ребята дружно за меня заступились. Так и остался.
— Школу вы закончили и… Я все подвожу вас к началу карьеры дипломата.

— Ну, до карьеры еще было очень далеко. После школы меня забрили в армию, отслужил радистом в связи, где пригодился музыкальный слух. Вернулся домой.
В родном районе меня хорошо знали: был спортсменом, чемпионом республики по лыжным гонкам. Не зная нот, на гармошке играл, баяне, гитаре. После школы пришлось трудоустраиваться, помогать семье. Валил лес в тайге, значился электропильщиком.

Неожиданно вызывают в райком комсомола. Первый секретарь Андрей Михеев жестко заявил: хватит отсиживаться в лесу, я должен работать с молодежью и направил в райотдел образования. Назначили учителем физкультуры, вожатым и воспитателем интерната Ойской семилетней школы. Вскоре наша пионерская организация вышла победителем республиканского фестиваля. Меня отправили на I Всесоюзный семинар пионервожатых в Артек. В Крыму инструкторы ЦК комсомола обратили на меня внимание, пригласили в Москву на беседу, рекомендовали в Высшую комсомольскую школу.

Я их заверил, что решение приму в Якутске, согласую в обкоме. Вернулся, а Михеев уже первый секретарь обкома комсомола и в курсе сделанного мне предложения.
После ряда бесед с партийными деятелями высокого ранга меня провели к первому секретарю обкома Гаврилу Чиряеву. Крепко запомнил его напутствие: «Впервые в истории мы направляем представителя якутского народа на дипломатическую учебу с последующей работой в МИД СССР. Не подведите родную Якутию!»
Собеседования продолжились в Москве, в структурах ЦК КПСС. Лишь пройдя через все испытания, меня приняли в Высшую дипломатическую школу Министерства иностранных дел.

 
— После вуза вас отправили в Поднебесную. Отношения с Китаем у СССР тогда были не самыми лучшими.

— Совершенно верно, в 1960‑е отношения с Китаем были очень сложные, у них шел период так называемой «культурной революции». Хунвейбинов видел своими глазами, с палками вокруг советского посольства скандировали.

Главная улица была вся в антисоветских лозунгах. Достаточно вспомнить кровопролитное вооруженное столкновение на острове Даманский. Предпринятыми усилиями с нашей стороны удалось избежать дальнейшего обострения, трудно переоценить роль в урегулировании отношений работников дипкорпуса.

— Последний раз когда были в Китае?

— Езжу туда часто, в прошлом году был. Внешне Китай сильно изменился. Тем не менее на XIX съезде партии они вновь объявили, что будут строить социализм.

— После Китая где работали?

— Во Вьетнаме, тоже застал очень сложное время. В то время Китай заявлял о желании возглавить страны третьего мира, потому направили туда как китаиста.
Говорить на эту тему могу много, но связан государственной тайной. Сегодняшние дипломаты тоже не имеют права рассказывать деталей отношений России с другими странами. После наступил мой «африканский период»: работал в Танзании, затем в Нигерии.

Продолжение интервью читайте в интернет-газете «Якутия».