Внучка блокадницы рассказала о воспоминаниях своей бабушки, пережившей голод и холод Ленинграда

Журналист Роза Николаева, внучка пережившей блокаду в Ленинграде якутянки Ксении Гаврильевой, обратилась в ЯСИА после нашей публикации о дневниковых записях ее бабушки. Семья сохранила фотографии, документы и даже дневники, собранные Ксенией Васильевной во время войны. От имени внучки мы расскажем о самых страшных моментах жизни и дальнейшей судьбе блокадницы. 

О жизни бабушки до войны

Родилась моя бабушка 6 января 1917 года, в прошлом году мы отметили 100-летие со дня её рождения. Она была родом из села Булгунняхтаах Хангаласского района.

Нам практически ничего неизвестно о родителях бабушки, о её семье. Известно, что у неё была младшая сестра по имени Александра, которую бабушка называла Чолбон. Когда родители умерли, сестер забрала к себе их бабушка. Но она не была в состоянии прокормить троих. И Чолбон отдали в прислуги богатой семье. К сожалению, та рано скончалась от голода.

Когда не стало старухи, моя бабушка Ксения скиталась по родственникам. А так как им самим приходилось выживать, она при первой же возможности переехала в Якутск. В 1938 году поступила в культпросветучилище. Когда она окончила второй курс, в 1940 году в Якутск приехала комиссия из Санкт-Петербургского театрального института с целью набора студентов. Для национальной группы в свой вуз они набрали 32 якутянина.

Однокурсница Татьяна Монастырева.

12 августа 1940 года на теплоходе «Советская Якутия» отправились по реке Лене в сторону Ленинграда. Две недели пролетели быстро. Во время путешествия студенты пели песни, играли на баяне, хомусе. Прекрасная, длинноволосая Татьяна Монастырева пела для них народные якутские песни.

Начало учёбы и первый год студенчества

Через месяц, 12 сентября, они уже стояли у Московского вокзала. Через три дня студенты уже знакомились со своими кураторами. Бабушка рассказывала, что они их боготворили. Жаждали у них научиться всему, что они знают, интересовались всем. К слову, якутская группа считалась очень талантливой.

Преподаватель Евгения Лепковская.

В зачетке у бабушки оценки за две сессии, практически отличница, только два экзамена сдала на «хорошо». Посещали театральные представления, для них всё было в новинку после Якутска и деревень. Бабушка вспоминала времена своего студенчества как самые лучшие годы своей жизни. А одна из их преподавателей, Евгения Лепковская, после тех лет написала книгу о якутских студентах – «Цветы на холодном снегу». Даже после учёбы Лепковская ещё долго переписывалась с бабушкой.

О дневниках

С первых дней студенчества бабушка начала вести дневник. Никто не знал, что эти записи станут доказательством таких трагических событий. Она писала на обычных тетрадях – и по-якутски, и по-русски. Не сказать, что заполняла его каждый день, но важные моменты отмечала по датам или, по крайней мере, по месяцам.

Она писала о просмотренных спектаклях, о занятиях, каких-то мероприятиях. Продолжала писать даже после начала войны. Есть страницы, где по датам отмечено количество воздушных тревог, бабушка сокращала их как «ВТ».

Как начиналась война 

После закрытия первой сессии началась война. Когда случилась эта трагедия, бабушка была намного младше меня. Ей было всего 22 года, остальным и вовсе по 16-17 лет. В дневнике написано, что 22 июня 1941 года они проснулись в 4 утра. Парней сразу призвали на фронт, остальные продолжали учиться. Условия для учебы были тяжелыми. Сначала они проживали в общежитии, потом жили и учились в институте. Когда отключили отопление, они согревались печкой-буржуйкой, при свечах продолжали обучение. К тому же занимались оборонными работами — рыли рвы и окопы.

Однокурсники Ксении Гаврильевой. Справа тот самый Миша Бурнашев, о смерти которого она эмоционально написала в дневнике.

Всё это время они теряли своих друзей и однокурсников. Кто-то умирал от голода. И это тоже отражено в записях. Друга и однокурсника Мишу они потеряли одним из первых, поэтому эта запись в дневнике самая эмоциональная. Второй курс они полностью не доучились.

Как возвращались домой

Из блокады их вывозили на грузовиках по так называемой «дороге жизни» —  Ладожскому озеру. Перед тем как забирать, студентов осматривали. Совсем слабых не брали. К примеру, одного их одногруппника забраковали, потому что он был до того обессилен, что не мог шевелиться и даже моргать. Несмотря на мольбы и слезы, его отказались перевозить. Сказали, что не переживет дорогу в несколько дней. Итого, из 32 студентов вернулись всего пятеро девушек.

Ленинградцы набирают воду.

Их встретили в Костроме, в стационаре. Впервые за долгое время каждому вручили по буханке хлеба. Девушки-санитарки ухаживали за ними, кормили, купали в бане. Бабушка рассказывала, что эти тёплые воспоминания останутся с ней навсегда, это доброе отношение от совершенно незнакомых людей.

Все студенты, которые приехали, имели право получить медаль «За оборону Ленинграда», но надо было собрать большое количество документов. Не с первой попытки, но все получили.

Что было после блокады

К слову, бабушка Ксения продолжила вести дневник и после того, как вернулась. Последние записи были в 1948-49 годах. Мне кажется, если бы не ее дневник, мы бы не узнали о том, что происходило в ее жизни – по своей натуре она была очень скрытной.  Считаю, что письма бабушки в дневниках сохранились чудом, мы стараемся их беречь. Перепечатали их, чтобы не листать каждый раз оригинал.

Бабушка Ксения с сыном и дочерьми.

Бабушка совсем не любила рассказывать о том времени. Помню, как она плакала, когда вспоминала эти события. Жалею, что не успела много пообщаться с ней, приезжали только на летние каникулы. Кстати, когда мы к ней приезжали, у нее всегда было много еды. Она трепетно относилась к пище, ругалась, когда мы недоедали. Сейчас-то я понимаю, почему. Даже спустя много лет Ксения Васильевна так и не смогла нам, внукам, рассказать о пережитых днях в блокадном Ленинграде.

Дочери Зоя и Роза.

После окончания войны на учебу она не восстановилась. Не продолжила актерскую карьеру. Поступила Ксения Васильевна учиться в юридическую школу, устроилась нотариусом в Амге. До этого долгое время работала кондуктором в автобусе по маршруту Амга — Бестях. Ее ласково называли «хозяйкой автовокзала». Всегда улыбчивая, жизнерадостная, строго следила за чистотой и порядком. Могла и за диспетчера выйти поработать, и за контролера. Никогда не жаловалась, никто не знал, через что ей пришлось пройти. У бабушки трое детей – две дочери, одна из которых моя мама, и сын.

Ксения Гаврильева с сыном Павлом.

Надпись на улице, наносимая в период блокады с помощью трафаретов на северных и северо-восточных улицах Ленинграда.

Бабушка всегда настаивала, чтобы мы хорошо учились. Сама была очень грамотной,  строгой, требовательной и крайне справедливой. Детей так же воспитала. К сожалению, к старости она начала терять зрение, потом совсем ослепла. Она умерла в 2001 году. Ей было 84. Главное, Ксения Васильевна вырастила троих детей и дала им образование. Бабушка всегда говорила: человек без образования никем не станет.

У нашей семьи есть желание выпустить книгу и увековечить ее память. Не для общего пользования, а, скорее, для будущих поколений. Хотели выпустить книгу к юбилею, но не успели, надеемся воплотить нашу мечту в ближайшем будущем.

Страх и голод: Якутянка Ксения Гаврильева о фашистской блокаде Ленинграда